Серьга Артемиды

– И зарабатываешь ты прекрасно! – Марина Тимофеевна раскинула руки в разные стороны. – Вот на это! Нас совершенно не интересует, сколько ты заплатила налогов, сколько ушло на ремонт машины, а сколько на крышу. Крыша протекла – значит, починим. Интернет слаб, позовем людей, они подключат усилители. Плитку на крыльце в прошлом году переложили, теперь у нас на крыльце итальянская плитка с узорами!

– Очень красивая, – пробормотала Тонечка.

– Очень, – согласилась Марина. – Главное, мне нравится! А тебе что нравится, Тоня?..

– Много всего.

– Вот именно. Просто мы никогда не интересовались, а ты никогда нас не обременяла. И мы привыкли! Поначалу мы все друг от друга скрывали из-за Настиного отца, а потом привыкли.

– Мама, он давно помер!

– Очень хорошо.

– Мама!..

– Поедем на море, – вдруг предложила Марина Тимофеевна. – Хоть на недельку. Возьмем Настю и поедем. Будем пить белое вино, есть барабульку и разговаривать о жизни.

Тонечка смотрела на мать во все глаза. Никогда прежде она ничего подобного не предлагала! Они всегда должны были жить «правильно» – много и продуктивно трудиться, не лениться, вовремя ложиться!.. Какое там море – выпускной год, один из самый трудных в жизни, все самое страшное впереди, нужно определяться с дальнейшей учебой. Запрещается даже думать о чем-то, не имеющем отношения «к делу», не то что ехать на море!

– А как же ЕГЭ? – глупо спросила Тонечка.

– Ну, как-нибудь сдадим и поедем.

– Я за, – тут же согласилась она.

* * *

До Мышкина оказалось рукой подать, такая досада!

Когда-то Марина очень любила ездить «далеко», много лет с тех пор прошло, и вот она опять едет «далеко», а оказалось – близко.

– Кажется, здесь налево, – сказал Липницкий, – или направо, шут его знает!..

– А навигатор что говорит?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Как-то же мы раньше ездили без этих навигаторов! – Липницкий притормозил и аккуратно съехал на обочину.

– По карте ездили. И спрашивали у всех! Как проехать к причалу? Или на площадь Ленина?

– Я не умею в него тыкать и одновременно машину вести, – признался он. – Стар стал.

– Не то слово, – пробормотала Марина Тимофеевна.

Улица, на которую они заехали, была тихой, чистенькой и нарядной – от весны, солнца и свежевыкрашенных наличников. Должно быть, тут принято красить наличники к Пасхе. Сады за заборчиками только-только принимались зеленеть, самое лучшее время, когда деревья стоят словно в невесомой зеленой дымке – почки лопаются, разлетается и повисает в воздухе тончайшая пыльца. Машины, кое-где приткнутые к заборам, тоже имели весенний вид. Только по весне, в самые первые теплые дни, от которых люди давно отвыкли, в машинах забывают поднимать стекла!

Пробежала с безмятежным видом собака, пугнула воробьев из куста, просто так, ради весны и хорошего дня.

Черри на заднем сиденье вскочила, гавкнула просительно и принялась изо всех сил мести хвостом.

– Сейчас, сейчас, – сказала Марина Тимофеевна, выбралась наружу и распахнула дверь. – Давай. Гуляй!..

Колли вымахнула наружу, перескочила канавку, отбежала, присела, блаженно жмурясь, помчалась в другую сторону, вернулась, понюхала одуванчик и опять поскакала вдоль дорожки.

Эх, хорошо!..

Марина потянулась. Ее чудные обновки были как раз кстати и в точности по погоде, и Липницкий, завидев ее утром, сказал: «Какая вы красивая!»

– Навигатор говорит, налево, – сказал он из салона. – Тут уже рукой подать. Поедем?

Марина заглянула внутрь и призналась:

– Неохота.

– А мне-то как неохота! – согласился подпевала Липницкий. – Лучше бы на катере по реке пройтись. Сто лет на катере не ходил!

– А я, по-моему, вообще не ходила.

– Да ладно, – не поверил Липницкий.

– Как-то все у меня не складывалось с катерами, – пояснила Марина. – С подводными лодками не особенно. Ледоколы, считай, мимо прошли. Черри, Черри! Иди сюда, собака!..

Собака вынюхивала что-то в траве, фыркнула и подбежала. Они уселись и поехали не торопясь.

– Как вы адрес нашли, Андрей Данилович?

– Очень просто, Марина Тимофеевна. Джессика Костикова на редкость виртуозное сочетание. Мы узнали номер школы, где она училась. В школе дали адрес.

– Слушайте, – вдруг сказала Марина. – Я совершенно об этом не подумала. Что мы станем делать? Вряд ли ее родителей интересует судьба дочери! И восстановлением документов они не станут заниматься! И что мы им скажем?

– Посмотрим, – Липницкий, перегнувшись через нее, посмотрел в окно на номер дома. – Приехали.

Эта улица ничем не отличалась от той, с которой они свернули. Здесь было так же тихо, тепло и нарядно.

– Черри, остаешься в машине. Мы скоро, поняла?.. Я тебе люк открою, чтоб не жарко.

Марина волновалась, и было важно, чтобы «кавалер» этого не заметил. Она сильная, ловкая, умная и ничего не боится!

Дом за забором оказался довольно большим, с резным коньком, наличники покрашены в желтый. Слева кирпичный гараж воротами на улицу, справа яблони и сирень. И тихо на улице! Так тихо, что слышно было, как где-то далеко-далеко диктор читает по радио новости.

Липницкий подал Марине руку – к калитке вел неширокий мосток через канаву.