Серьга Артемиды

– Ты только сразу не начинай меня ругать и пилить, – предупредила Тонечка, доставая из пакета сверток в хрустящей бумаге.

– Можно подумать, я тебя пилю и ругаю!..

– То и дело, – сказала Тонечка с чувством. – Ты просто этого не замечаешь, мамочка!.. Ну-ка!..

Из свертка появилась чудо-вещь. Вроде брюки, а может, и… не брюки. Штаны из плотной ткани защитного цвета, по всей длине аппликации в виде треугольников и квадратов. Треугольники и квадраты красные, синие и белые. Под коленками карманы на кнопках. По бокам – блестящие полосы. Все сооружение настолько яркое и ни на что не похожее, что Марина моментально пришла в восторг и сказала:

– Жуть какая!..

К штанам прилагалась кофтенка на молнии, плотненькая и ладненькая.

Должно быть, Доменико и Стефано, два итальянских акробата и почти что брата, были в особенном ударе, когда придумали такую красоту.

Страшно даже представить, сколько красота может стоить!

– Зачем ты тратишь деньги?! Тебе что, их девать некуда?! Ты их на улице находишь?!

– Мама! – Тонечка закатила глаза. – Ты обещала не ругаться! Примерь лучше!.. Я так старалась, специально в центр ездила, там припарковаться негде, а ты!..

Марина посмотрела на подарки.

Вот вещи, купленные специально для нее – дочь ездила, выбирала, платила, – а она ломается, сердится как будто, хотя на самом деле не сердится, а хочется ей радоваться и ликовать!.. Фу, как стыдно, какая черная неблагодарность! У Марины даже шея покраснела. Не каждый день ей привозят такие подарки, а тут все к месту – она же собирается «в поход», да еще с кавалером.

– Сейчас, – сказала Марина. – Я сейчас!..

Тонечка вновь плюхнулась в кресло и принялась за остатки булки, а Марина быстро натянула невиданные вещи. Когда она выступила из ванной, Тонечка застонала и завопила:

– О-о-о! У-у-у! А-а-а!..

Марина взглянула на себя в зеркало и поняла, что и вправду: «О-о-о! У-у-у! А-а-а!..»

Видимо, бравые итальянцы старались только и исключительно для нее, и именно ее имели в виду, когда придумывали эти наряды! Марина моментально стала похожа на итальянку – высокая, ладная, темноволосая, загорелая!.. Немыслимые штаны и кофтенка удивительным образом обрамили ее, подчеркнули то, что нужно, и скромно утаили то, что хорошо бы утаить, придали лоску, блеску, шику, черт знает чего еще!..

– Покрутись! – велела Тонечка с восторгом.

Марина покрутилась.

– Сейчас! Я сейчас! – Тонечка сорвалась с места, опять куда-то помчалась и вернулась с овчинной жилеткой. – Давай, мам! Просовывай руки-то!

Марина просунула.

– Ну вот, – сказала Тонечка. – Ну, глаз же не оторвать! Мама, ты такая красивая! Вот ты всю жизнь красивая, а я не пойми что!..

– Что ты болтаешь!

– Правду я говорю, а не болтаю!.. Ты вот так тут и стой до своего похода, ничего больше не делай, любуйся на себя, а я все поделаю! Мам, ну какая красота, а?!

– Спасибо, Тонечка. Вот спасибо тебе.

Они посмотрели друг на друга и обнялись, очень крепко. И мать погладила дочь по голове.

– Так я люблю, когда ты меня гладишь, – сказала Тонечка и потерлась щекой о Маринино плечо. – С детства люблю и до сих пор.

Марина еще немного ее погладила.

– В последнее время что-то трудно мне живется, – пожаловалась Тонечка. – Невозможно просто.

– Я знаю, – сказала Марина. – Вот поверь мне. Нужно еще постараться, еще немного, и все наладится. Наладится, Тонечка! Я точно знаю. Не бывает усилий, которые пропали бы совсем даром.

– Да? – спросила Тонечка. – Ты уверена?

– Я знаю, – повторила Марина. – И так тобой горжусь!.. Ты стойкий человек, я даже не знаю, откуда ты такая взялась, вроде бы ничто не предвещало!

Тонечка отстранилась и посмотрела на мать.

– Девочка как девочка, – продолжала Марина. – Я была уверена, что ты слабенькая, что тебя придется всю жизнь ограждать, оберегать. Возиться с тобой! И вышло наоборот. Ты с нами вон как возишься! И мы бы пропали, если б не ты. И я, и Настя!..

– Мама, ты так говоришь, как будто я Илья Муромец, – пробормотала Тонечка.

– Так ты и есть Илья Муромец, – сказала мать с силой. – Если б не ты, у нас вообще не было бы никакой жизни, ни плохой, ни хорошей. Мы бы только и делали, что боролись за кусок хлеба, за место в поликлинике, да за все. А мы живем не тужим! У меня есть дом и сад. И мои девочки со мной. У Насти есть мечта стать знаменитой артисткой. И ты рядом с ней, и я. А у тебя что есть, Тоня?

– Как? – спросила Тонечка. – Все то же самое – вы обе, дом, сад…

– Но я с детства мечтала жить именно в этом доме и именно хозяйкой, и вот я живу! А ты о чем мечтала?

Тонечка помолчала. Потом отошла и села в кресло, на самый краешек.

– Ты выполняешь наши желания, – продолжала Марина. – Я желаю одно, Настя другое, и ты все выполняешь.

– Не все, – быстро сказала Тонечка. – И не всегда. Я зарабатываю… не очень, времени у меня нет совсем… С Настькой не занималась…

– Зато я занималась! – перебила Марина. – И все ее нынешние выкрутасы – плоды моего воспитания. Ты ни при чем! Она привыкла сопротивляться! Это я ее научила. Я никогда и ни в чем не шла ей навстречу, вот она нынче и отвергает все с ходу!..

– Мама!