Сергеев и городок

Любовь к толстушкам стоила Безукладову инженерской карьеры. Как ни хороша была Марго из профкома, все-таки не следовало драться из-за нее в заводоуправлении. Зато, расплевавшись с начальством и уйдя с завода, он стал едва ли не первым «индивидуалом» в городке. Бесколесый вагончик его возглавил когда-то движение к новой жизни; эти фанерные стены отразили немало напастей. Но… «пелетон» давно уже его обогнал, а сам он потихоньку сошел с дистанции и завяз на обочине. Сергеев знал, что «дело» приятеля доживает последние дни: Безукладова закрывало само время. Не то время, от которого стареют мужчины и разваливаются вагончики, а то, которое понаставило на всех въездах и выездах мастерских со станками на электронике, с умытыми молодцами в ладных комбинезонах, «Иди работать к хозяину, — советовали Кольке товарищи, — вон ты как ловко с колесами управляешься». — «Ну, нет уж, — возражал он, — под кого-то я теперь не пойду. И бабу туда не приведешь, а я без них завяну». — «Ну и дурак, — отвечали приятели. — Ты и туе завянешь, с бабами, — опомнишься, да поздно будет».

Сергеев осторожно повернулся в тесной «кандейке».

— Коль, я к тебе по делу…

— Ясно, лошадь, — ответил Безукладов, — без дела теперь никто не ходит.

— Нет, правда… Я помню, ты раньше музыку любил. Может быть, у тебя остались пластинки — вряд ли ты их сейчас слушаешь.

Колька вскинул брови:

— А тебе на кой?

— Ну… Собираю.

— Ностальгия прошибла? Ладно, не мое дело…

Безукладов задумался. Потом лицо его прояснилось.

— Придумал — будут тебе пластинки. Погоди только — сейчас переоденусь и запру свой гадюшник.

Сергеев с удовольствием выбрался на свежий воздух, а спустя короткое время из вагончика показался и Колька, переодевшийся и слегка отмытый. Запрокинув голову, он сделал пятилитровый вдох.

— Хорошо…

— Ну, чего ты там придумал? — спросил Сергеев.

Безукладов почесал голову под шапкой.

— Надо бутылку взять…

— Бутылку — это понятно, а придумал-то ты что?

— Возьмем бутылку и пойдем к Боку.

— К немцу?

— Ага.

Сергеев засомневался:

— Слушай… неудобно как-то без звонка. Он, говорят, теперь большой бизнесмен стал.

— Неудобно идти в гости без бутылки, — возразил наставительно Колька, — а мы возьмем. И Томке вина возьмем… Увидишь, тот же Бок, только вид сбоку, — и он засмеялся своей шутке.

Однако увидеть Бока оказалось непросто. Железная дверь долго лязгала и лишь затем отворилась, отодвинув собой приятелей. За этой дверью была другая, открывавшаяся внутрь квартиры. Наконец показались две физиономии, первая из которых была не Бока, а его пса по имени Карл. Сам Генрих Иваныч, придерживая Карла за шиворот, смотрел несколько оторопело и великой радости не выражал. Карл, шевеля бровями, поглядывал то на пришельцев, то на хозяина.

— Ишь, в сейфе живет, как доллар, — проворчал Безукладов. — Ну что, так и будем стоять или в дом пригласишь?

— А, да-да, заходите, — встрепенулся Бок. — Я думал… Просто ко мне рабочие должны были прийти.

— Гена, кто пришел? — раздался женский голос.

— К нам… ребята, — ответил он, оттаскивая задумавшегося Карла.

Вышла жена Генриха Иваныча, Тома. Она казалась крупнее мужа и цвела развитыми формами. Безукладов не замедлил выразить восхищение, на что Бок насмешливо фыркнул. Он бросил приятелям тапки.

— Ладно, давайте на кухню, что ли… Тома, есть там у тебя?..

— Не надо, мы с собой принесли, — поторопился сообщить Безукладов.

Тома оживилась:

— Проходите, ребята… А у Гены сегодня повод есть — да, Ген? Он заказ удачный спихнул.

Гена молча подтвердил.

Потянулись на кухню. По дороге Колька споткнулся о большую гирю.

— Ого, — усмехнулся он. — Сам поднимаешь или рабочих заставляешь?

Бок опять фыркнул и переставил гирю.

— Он у меня жилистый, — с улыбкой заметила Тома и добавила: — Хотя и маленький…

Бок не выдержал:

— Отстаньте от меня!

Тома захлопала трехэтажным холодильником. Кухня бизнесмена сияла белизной, как зимний день, только время подмигивало в проталинках разных дисплеев. Однако вскоре полные руки хозяйки расцветили стол; потеплело и в душах… Слюнявая морда Карла легла между закусками с выражением печали и лукавства.

Выпили за встречу, за Генкин заказ, и наступила пауза. Безукладов оглядывался.

— Однако маловата кухня — для такого деятеля, — заметил он. — Строиться не думал?

— Строиться — имеешь в виду дом? Дом я уже построил, летом переезжаем.

— Мы еще две квартиры купили, — похвастала Тома. — На нашей площадке.

— Это еще зачем?

— На всякий случай… Их соединить можно.

— Понятно…

Выпили опять. Бок помалкивал, очевидно соображая, по какому все-таки случаю гости. Тома решила поддержать разговор:

— Ну а вы-то как живете? Сергеев, говорят, ты с женой развелся…

Сергеев вздрогнул:

— Что за бред?

— Ну… — Тома замялась, — вас давно вместе не видели.

— Просто я стал из дома редко выходить.

— Сиднем стал? — Бок нахмурился. — Смотри, весь век просидишь… Зачахнешь, как этот вот, — он кивнул на Кольку.

— Ничего я не зачах! — огрызнулся Безукладов.

— Нет, уж ты мне поверь, — внушительно возразил Генка. — Снесут скоро твою мастерскую, и тебя вместе с ней.

— Такие, как ты, снесут — людоеды!