Сергей Есенин. Навсегда остался я поэтом

Думаю, что «ряженый» период можно смело отнести к вынужденным. Раз стоит такая непростая задача: всеми правдами-неправдами «зацепиться» за литературную стезю. «Цепляться» – не от назойливости или собственной несостоятельности, но исключительно чтобы привлечь к себе внимание, заинтересовать. А все остальные цели, думаю, на тот момент отошли на второй план.

Насчёт «ряженого» Есенина, его тяги к стилизации, биографического приукрашивания, даже в определённой степени мимикрии, говорилось много. И не только современными исследователями, но и многими современниками Есенина. Поэт слышал подобные упрёки при жизни. Правда, при его известной артистичности, едва ли сокрушался по этому поводу. Ведь литература – одна из немногих областей, где мистификация не только не осуждается, но и приветствуется. А успешная литературная мистификация порой даже считается большой удачей автора.

Михаил Айвазян: «Как тут не вспомнить хорошо придуманную Есениным историю про якобы крестьянского паренька… На самом деле уже в 13 лет Есенин впервые объявился в Москве! А здесь, во второй российской столице, столько присутствовало игры, столько позёрства! Поменьше, конечно, чем в Петербурге, но всё же! Вокруг такой особый интерес к представителям из народа, которые, с точки зрения представителей Серебряного века, несут чистые, не замутнённые капитализмом идеи. Хорошо известен рассказ о том, как Есенин с Клюевым в мужицкой одежде пришли колоть дрова к Сергею Городецкому, известному в то время поэту, и, когда кололи дрова, стали читать стихи. Городецкий услышал и побежал к Александру Блоку с рассказом о необыкновенных поэтах из народа. А ведь при этом Николай Клюев читал в подлиннике на немецком Иммануила Канта. И даже комментарий к Канту писал… У Есенина – так же: за плечами учительские курсы и университет Шанявского… Он вовсе не был этаким полуграмотным пастушком, сельским пареньком. Работая в типографии, он усердно изучал книги, выходившие в разных издательствах, которые печатали там свои издания. В это время как раз вышел трёхтомник Афанасьева “Воззрения древних славян на природу”. В этом широко известном издании собраны многие мифологические славянские сюжеты, скрытые в творчестве Есенина».

Удачно найденный образ уже давал свои плоды, но дальше что-то пошло не так. Вмешалась история: закончилась мировая война, незадолго до этого ушла в небытие правящая царская династия. Начались новые, революционные времена. А вместе с ними – новые творческие заботы и чаяния.

Глава V. Новокрестьянские поэты, футуристы, имажинисты… Лапти, хромовые сапоги, лаковые штиблеты…

Когда заходит речь о «предтечах» Есенина, о наиболее значимых друзьях из его окружения, оказавших влияние на его творчество, – всегда всплывает фамилия «Клюев». Иногда заявляют лишь о некоем «дежурном симбиозе»: два поэта, эксплуатирующих «народный» имидж, удачно нашли друг друга.