Сергей Лукьяненко

Через два с половиной часа я оторвался от машины, размял ладонями затылок – вечно затекает, когда сидишь, уткнувшись в монитор, включил кофеварку.

Ни шеф, ни Илья, ни Семен не подходили на роль свихнувшегося потрошителя Темных. У всех было алиби – причем зачастую абсолютно железобетонное. Вот, например, Семен ухитрился провести всю ночь одного эксцесса на переговорах с руководством Дневного Дозора. Илья был в командировке на Сахалине – там однажды заварилась такая горячая каша, что потребовалась помощь из Центра.

Только я оставался под подозрением.

Не то чтобы я не доверял Толику. Но все-таки данные на себя просмотрел повторно. Все точно, никакого алиби.

Кофе был невкусным, кислым, видно, давно не меняли фильтр. Я глотал горячую бурду, глядя в экран, потом вытащил сотовый и набрал номер шефа.

– Говори, Антон.

Он всегда знал, кто ему звонит.

– Борис Игнатьевич, подозревать можно лишь одного.

– И кого именно?

Голос был сухим и официальным. Но почему-то мне казалось, что шеф сейчас сидит на кожаном диване полуголый, с бокалом шампанского в одной руке, ладонью Ольги в другой, а трубку прижимает плечом или левитирует ее возле уха…

– Но-но… – одернул меня шеф. – Ясновидец чертов! Кто подозревается?

– Я.

– Понятно.

– Вы знали это, – сказал я.

– Почему ты так решил?

– Не было надобности привлекать меня к обработке досье. Вы бы и сами справились. Значит – хотели, чтобы я сам убедился в опасности.

– Допустим, – шеф вздохнул. – Что делать будешь, Антон?

– Сухари сушить.

– Зайди ко мне через… э… через десять минут.

– Хорошо, – я выключил телефон.

Вначале я пошел к девчонкам. Толик был там, и все они усердно работали. На самом деле никакой надобности в двух никудышных программистках Дозор не испытывал. Допуск по секретности у них самый низкий, и почти все приходилось делать нам. Но куда еще пристроить двух очень-очень слабых, но славных волшебниц? Если бы согласились жить, не высовываясь, обычной жизнью, так ведь нет – хочется романтики, хочется службы в Дозоре… Вот и придумали для них работу.

А в основном они убивали время, лазая по сети и поигрывая в игры – причем наибольшая популярность приходилась на долю пасьянсов.

За одной из свободных машин сидел Толик. На коленях у него пристроилась Юля, ожесточенно елозя мышкой по коврику.

– Это называется обучение компьютерной грамотности? – спросил я, наблюдая за мечущимися по экрану монстрами.

– Ничто так не улучшает навыки работы с мышью, как компьютерные игры, – невинно отозвался Толик.

– Ну… – я не нашелся, что сказать.

Сам я давно уже не играл. Как и большинство сотрудников Дозора. Истреблять нарисованную нечисть интересно, пока не встретишь ее воочию. Ну, или прожив сотню-другую лет и приобретя огромный запас цинизма – как Ольга…

– Толик, я, наверное, сегодня не вернусь.

– Ага, – он без всякого удивления кивнул.

Способности к предвидению у нас в общем-то невелики, но подобные мелочи мы чувствуем сразу.

– Галя, Лена, пока, – кивнул я девчонкам.

Галя прощебетала что-то вежливое, всем видом демонстрируя увлеченность работой. Лена спросила:

– Мне можно будет уйти пораньше?

– Можно.

Мы не врем друг другу. Если Лена просит разрешения – значит, ей и впрямь надо уйти. Мы не врем.

Только иногда лукавим и недоговариваем.

На столе у шефа царил жуткий беспорядок. Валялись ручки, карандаши, листки бумаги, распечатанные сводки, тусклые, выработанные магические кристаллы.

Но венцом безобразия была горящая спиртовка, над которой в черном графитовом тигле калился белый порошок. Шеф задумчиво помешивал его кончиком дорогого «паркера», явно ожидая какого-то эффекта. Порошок игнорировал как нагрев, так и помешивание. Я покосился на диван. Ольги в кабинете не было, только вот пустая бутылка из-под шампанского и два бокала стояли на полу.

– Что будем делать? – не поднимая глаз, спросил Борис Игнатьевич.

Он был без пиджака, рубашка помята, галстук съехал на бок.

– Я не убивал Темных… Этих Темных.

– Знаю.

– Но доказать этого не могу.

– По моим расчетам, у нас в запасе два-три дня, – сказал шеф. – Потом Дневной Дозор предъявит тебе обвинение.

– Можно организовать фальшивое алиби.

– Ты пойдешь на это? – заинтересовался Борис Игнатьевич.

– Нет, конечно. Откуда все эти данные? Откуда снимки и видеозаписи?

Шеф хмыкнул и почесал нос кончиком авторучки.

– Что, не нравится! Ты ведь смотрел и мое досье, Антон. Оно менее откровенно?

– Нет, пожалуй. Потому я и спрашиваю. Почему вы позволяете собирать подобную информацию?

– Я не могу этого запретить. Контроль осуществляет Инквизиция.

Дурацкий вопрос: «А она действительно существует?» – я сумел удержать на языке. Но, наверное, мое лицо было весьма выразительным.

Шеф еще минуту смотрел на меня, ожидая вопросов, потом продолжил:

– Вот что, Антон. С этого момента ты не должен оставаться один. Разве что в туалет можешь сходить самостоятельно, а в другое время – два-три свидетеля рядом. Есть подозрение, что произойдет еще одно убийство.

– Если меня действительно подставляют, то убийства не случится, пока я не окажусь без алиби.

– Ты окажешься без алиби, – усмехнулся шеф. – В этом и вся наша надежда.