Сергей Орлов. Воспоминания современников. Неопубликованное

Сто километров от Череповца до Белозерска… И летом не близко. А тут зима… Машинная, не очень наезженная колея то и дело врезается в сугробы, на открытых местах ее почти не видно: замело… Как уж он добирался до Белозерска — одному богу известно. Екатерина Яковлевна помнит только, как всплеснула она руками, увидев его в дверях, в черном танкистском комбинезоне, перетянутом портупеей, измученного, но счастливого… Прижалась она к нему, радуясь и недоумевая, порываясь помочь ему раздеться, а он: «Погоди, мама, дай маленько посижу…»

И сел, и откинул голову к стене, и вытянул ноги… «Уф… Дома!»

Спать почти не пришлось — так много надо было сказать друг другу. А утром, на рассвете, он вышел из дома и торопливо, тревожно зашагал по улке, светившейся чуть желтоватыми, промерзшими окнами, туда, где начиналась дорога на Череповец… Машин попутных не было. Он шел, постоянно оборачиваясь, прислушиваясь к морозной утренней тишине. Только через два часа нагнала его, наконец, грузовая полуторка, он поднял руку… и машина промелькнула мимо, обдав его снежной пылью. Следующую он заметил издалека. Вынул пистолет из кобуры, встал как вкопанный посредине дороги…

Уехал.

Об этом он рассказал матери уже после войны.

Родина — село Мегра и город Белозерск — для Сергея Орлова во все времена была в полном смысле живительным источником его Поэзии. Можно было бы составить длинный список из названий его стихотворений, посвященных родному краю. Были даже целые книги, составленные в основном из стихов о Белозерске и белозерах — его земляках, о селе Мегра («Городок», 1953 г.). А однотомник, самый полный из всех, вышедший в 1975 году, он назвал «Белое озеро».

Мегра тянула его к себе даже и после того, как она в связи со строительством Волго-Балта была снесена и затоплена.

С грустью писал он об этом в одном из стихотворений той поры:

Моей деревни больше нету.
Она жила без счета лет,
Как луг, как небо, бор и ветер, —
Теперь ее на свете нет…

Плывут над ней, взрывая воды,
Не зная, что она была,
Белы, как солнце, теплоходы,
Планеты стали и стекла…

И я пройду по дну всю пойму,
Как под водой ни тяжело.
Я все потопленное помню,
Я слышу звон колоколов…

В 1971 году Сергей Орлов переехал на постоянное жительство в Москву, оставив ленинградскую квартиру сыну с невесткой и внуком и матери. Московская квартирка на улице Крупской оказалась совсем недалеко от моей — пятнадцать — двадцать минут на троллейбусе или автобусе. Судьба снова соединила нас.

Было очень много встреч и в моем, и в его доме, разговоров об общих теперь литературных заботах… Но о чем бы мы ни говорили; а заканчивали неизменно одним и тем же — воспоминаниями о родине. Вспоминали давние и недавние поездки, строили планы: «В это лето обязательно поедем! Вместе! Возьмем, конечно, и жен, если ничто не помешает…»

Но вот приближался назначенный срок.

— Сережа, ты не забыл? — начинал я беспокоить его и при встречах, и по телефону.

— Поеду, Серега, а как же… Мне надо… Я должен съездить! Ведь я же давно ничего не пишу. А Белозерск — сам знаешь, что такое для нас Белозерск…

— Ну, смотри… — сомневался я.

— Да я тебе говорю — поеду! Мне же книжку надо сдавать. Съезжу — стишки пойдут, я уверен в этом!

Эти и подобные этим слова я слышал от него не раз и привожу их почти дословно для того, чтобы показать, как много значила для него даже и в последние годы встреча с родиной, с Белозерском — «тихой районной столицей».

Но… у летних месяцев была своя жизненная логика.

Летом Сергей всю семью — и внука Степу, и маму, и больного тестя — всех собирал на подмосковной «казенной» дачке. Многочисленные заботы, связанные с переездом на дачу, сваливались, конечно, на него: он должен был взять напрокат холодильник, закупить продуктов, напилить и наколоть дров (ночами на даче было холодно), достать необходимые лекарства, вызвать врача, а то и «скорую помощь»…

И это все при тех сложных и хлопотливых обязанностях, которые накладывала на него должность «рабочего» секретаря правления Союза писателей РСФСР.

— Сережа! — кричал я ему, бывало, по телефону. — Неделя остается до отъезда. Я заказываю билеты. Как ты? Поедешь?

— Не получается у меня, к сожалению… — глухо, с большой грустью в голосе отвечал он. — У Степки опять воспаление легких, уколы делают… Да и старики… сам знаешь… — И вдруг, как утопающий за соломинку: — Ты на сколько едешь туда? На месяц? Ну, тогда все в порядке! Тогда я подскачу… Ведь мне же надо… Просто по улочкам Белозерска пройтись, хотя бы…

— А что сказать белозерам? Ведь я же написал в райком, что вместе приедем…

— Понимаю, Серега… Неудобно, конечно, но… Извинись, пожалуйста, за меня.