Сергей Павлов, Владимир Щербаков. Лунная радуга. Чаша бурь

Мэгги свидетельствует: в полдень Анне Ридер стало плохо, она вдруг тихо воскликнула: "Его нет, Мэгги!" Компаньонка вздрогнула, попробовала возразить, что спасатели не теряли надежд и, может быть, в этот самый момент они уже напали на след. "Его нет!" - повторяла фрау Ридер. Мэгги направилась за обедом в ближайший ресторанчик, позвав посидеть с Анной жену сторожа. Через час Мэгги вернулась, на пороге она оглянулась и увидела приближающуюся фигуру лыжника. Он был еще далеко, но она будто бы узнала его... Мэгги опасалась напрасно взволновать Анну. Она накрыла стол и только тогда вышла на крыльцо. Сомнений не было: возвращался Селфридж. Мэгги открыла дверь и с порога выкрикнула его имя. Анна, к ее удивлению, даже не поднялась со своего места, что-то странное было во всем ее облике. Она как будто не рада была предстоящей встрече. Мэгги рассказывала потом, что спасателей она встречала куда радушней, чем заплутавшегося Селфриджа.

Так кончался эпизод в горах. На следующий день Селфридж уехал. Анна и Мэгги остались еще на пару дней, потом и они вернулись к себе домой, в Плейнфилд.

* * *

...Уснул я прямо за столом: словно провалился в непроглядную темень до утра...

- Не вижу в этой истории ничего загадочного, - заявил утром Леня Абашев.

- Но как объяснить, что Селфридж вернулся только на второй день после бурана? Напоминаю: непогода застала его недалеко от приюта. За два или три часа он мог уйти, скажем, на несколько километров. Это с учетом профиля местности.

- Допустим.

- На обратный путь ему потребовалось бы столько же времени, то есть два или три часа. От силы четыре. Получается вот что: первые сутки после бурана, когда было ясно и солнечно, он сидел на месте, две ночи - тоже. Нельзя же допустить, что после того, как погода установилась, он пошел в обратную сторону, то есть попросту продолжил свою прогулку.

- А если это так?

- Не мог же он заставить Анну поверить в свою гибель? А если и мог, то его обнаружили бы спасатели. Условия для наблюдения были идеальны, расстояние - незначительно.

- Что из этого следует?.. По-моему, он большой оригинал. И мужественный человек.

- Нет, Леня. Мужественные люди в окрестностях Файф-Лейкса замерзали тоже, и для этого вовсе не требовалось двух ночей после небывалого бурана. Из этого следует другое. Вернулся не Селфридж, а другой человек.

- Ну, знаешь ли... в привидения я не верю. Буквально, что ли, понимать?

- Буквально. Кому-то нужно было стать Тимоти Селфриджем. И если эти двое, Селфридж и неизвестный, были внешне похожи, то судьба возлюбленного фрау Вебер могла решиться как раз на второй день. Так можно объяснить невероятную, непостижимую медлительность Селфриджа, кажущуюся медлительность. Анна Ридер так и не смогла найти ответ, а может быть, как раз наоборот... ведь они расстались очень быстро. Что произошло? Никто не знает. Но в твоей книге, посвященной борьбе с лавинами, я нашел указания как раз на этот случай. Автор пишет о тех днях с искренним изумлением перед неистовством стихии. Несколько дней потом в горах сходили лавины, одна из них вывела из строя канатку. И это несмотря на самые современные средства борьбы со снегом, включая безоткатные орудия, с помощью которых можно вести огонь по рождающимся гребням. Упоминает он и одного молодого человека, которого все считали погибшим. Его появление равносильно возвращению с того света. Врач, осматривавший его, не нашел никаких признаков обморожения или депрессии. Случай не нашел объяснения, пишет автор книги, впрочем, вскоре молодой человек исчез, оставив двух своих подруг. Что скажешь?..

- Нужны доказательства. Где они? Если преступник появился в личине Селфриджа, он должен был оставить следы в Файф-Лейксе.

- Он их оставил. Нужно только уметь их прочесть. Мы с тобой ни за что не придумали бы разговора, который состоялся еще раньше, в деревенской гостинице. Анна открыла дверь, но не пригласила его в номер.

- С ней была Мэгги?

- Да. В номере была Мэгги. Она слышала обрывки разговора и была изумлена. Селфридж говорил о любви.

- По мнению Мэгги Хейзинг, фрау поздно думать о любви. Ей было около пятидесяти. Очень рослая немка с прической пучком, темнобровая, носившая роговые очки по причине неважного зрения, наполовину увядшая дама с причудами. Вот ее портрет.

- Это не портрет. Не хватает главного: ее сути. Признание Селфриджа не выглядит таким уж неожиданным. Не будем вспоминать бальзаковских женщин, но разве иногда возраст не подчеркивает те самые формы, которые прозаики называют женской статью, а поэты - как-то иначе, за неимением подходящих слов в своем ограниченном словарном запасе?

- Допустим.

- Ты понимаешь, о ком мы говорим? Если бы я был художником, я нарисовал бы ее в фиолетово-сиреневых тонах и обязательно акварелью, а не маслом, потому что холст не передал бы многого. Может быть, для этого потребовалось бы скопировать линии с музыкальных инструментов: виолончелей, скрипок, валторн. Этого не понимала милашка Хейзинг, похожая на незабудку в яркий солнечный день.

- Или на ромашку. Ведь она блондинка.