Сергей Павлович Королев

— Захотим — сможем. Если возьмемся все вместе, если каждый уяснит, что он должен сделать и к какому сроку. Ну что, беремся за дело? — Королев пытливо посмотрел на тех, кто был его опорой во всех начинаниях.

Главный конструктор хорошо понимал, что успех дела в конечном счете зависит от людей, которым оно поручено. Он был непревзойденным мастером заражать коллектив важностью поставленных задач и целей. Он увлекал своими идеями, умел создать такую атмосферу, что все — от руководителей до рядовых исполнителей — чувствовали себя сопричастными великому делу и, гордясь этим, отдавали ему все свои силы и знания.

— Не молчите, я хочу знать ваше мнение.

Некоторое время в кабинете главного была та тишина, за которой не столько сомнения, сколько желание сначала послушать других.

И тогда Королев начал допрашивать — да, именно допрашивать! — каждого. Во многих ответах нельзя было услышать ни да, ни нет — давил груз ответственности. Это злило Главного.

— Садитесь, детский лепет! — хлестал наотмашь Сергей Павлович.

Поистине, все достойное и разумное должно рождаться в муках. Постепенно разговор превратился в горячий спор, перепалку, язвительные сомнения, шутки и даже некое подобие веселья. За всем этим было больше озабоченности, чем уверенности.

— Так-с! — Королев взглянул на часы. — Кажется, высказались все. — Его рука легла на рабочую тетрадь, в которой он делал пометки. — Продолжим завтра.

Было около одиннадцати часов вечера.

В первом спутнике все было первым. И все делалось впервые. Трудность состояла в том, что даже при столь впечатляющей массе — почти 100 килограммов — хотелось «втиснуть» в него как можно больше. И сколько же научных институтов и лабораторий хотели получить «место» в этом первенце, отправляющемся в космическую высь! Очень образно и точно охарактеризовали эту ситуацию соратники Королева: «Каждый килограмм веса научного прибора стоил значительно больше золота, он стоил золотого интеллекта…»

«Вскоре появились чертежи, — вспоминает ведущий конструктор О. Г. Ивановский. — Начался постепенный и, как часто бывает в новом деле, мучительный перевод мыслей и идей разработчиков в металл. Немало было творческих споров, порой резких, но, как правило, необходимых для дела. Не все шло с ходу…»

Первый макетный образец Королеву не понравился. Он ворчал, требовал «современного подхода», но замечания его были справедливы и конструктивны.

Заместитель Тихонравова Е. Ф. Рязанов осторожно спросил:

— Почему не нравится, Сергей Павлович?

— Некрасивый и очень маленький, — поморщился Королев.

— А почему некрасивый? — Рязанов склонил голову, как бы любуясь чертежом.

— Он у вас не круглый, а сфера, как известно, идеальное геометрическое тело. К тому же мы не сможем добиться точной ориентации. Мы — это вы. Понятно?

Через несколько дней Королеву показали еще один вариант: шар с четырьмя усами-антеннами. Он долго смотрел на переплетение прямых и скругленных линий, жирных и тонких, водил пальцем по цифрам размеров.

— Надо увеличить диаметр. А в общем, нормально. — Главный устало посмотрел на чертеж еще раз и добавил: — Жду конкретных предложений по терморегулированию, оснащению и источникам питания…

Королев верил в «семерку» и не сомневался, что спутник она выведет, сто килограммов для нее не груз. Но как доказать, что он на орбите, в космосе, движется вокруг Земли? Нужен мощный передатчик, который посылал бы в эфир сигналы в определенной последовательности.

— Михаил, — объяснял он конструктору Рязанскому, — необходим мощный и надежный прибор. Это по твоей части. Я очень надеюсь.

— Сколько он будет летать, Сергей? На этом строится весь расчет — несколько дней, неделю, месяц? При питании от аккумулятора да при большой мощности он быстро сядет. — Рязанский скорых обещаний не давал.

— Неделю — это точно, быть может, и больше, — прикидывал Королев.

Передатчик (он работал на 20 и 40 мегагерц) получился компактным, его долго трясли на стенде, испытывали в термобарокамере, несколько раз брали на борт бомбардировщика Ту-16 и опробовали в полете. Наземные станции уверенно принимали сигналы на больших расстояниях. Королев был доволен.

«При сборке первого образца — технологического или опытного, как угодно назвать можно, — вспоминал инженер Юрий Силаев, — возникало много трудностей. Спутник был весь отполирован, и обращение с ним требовало повышенной культуры сборки, новых методов испытаний на герметичность и большого объема конструкторских и технологических отработок. Помню, собрали мы макет. Сергей Павлович тщательно осмотрел его и дал оценку нашей работе 4,5 балла — снизил полбалла за перетянутую в очень неудобном месте заклепку. Потом вызвал ведущих конструкторов, начальников служб и цехов. И сразу к делу: необходимо изменить конструкцию антенн, компоновку внутри спутника. Потом предложил технологам и сварщикам перевести всю сварку с ручной на автоматическую.

Сделали по-королёвски. Получилось отлично. Это подтвердили испытания на герметичность: из проведенных десяти оболочек только на одной была обнаружена точечная негерметичность сварного шва.