Сергей Павлович Королев

Устинову нужен был надежный и верный помощник: человек твердой воли, грамотный, умелый организатор, с опытом руководящей работы в оборонной промышленности. И такой был. Гонор Лев Робертович (в некоторых документах — Рувимович. — М. Р.), генерал-майор инженерно-артиллерийской службы. Вместе они учились в Ленинградском военно-механическом институте, позднее работали на заводе «Большевик» (бывший Обуховский): Устинов — директором, а Гонор — главным инженером. Этого человека, что весьма важно, знал Сталин. И доверял ему. Его и предложил Устинов на должность руководителя ракетного НИИ. Вот тогда-то, в июле 1946-го, Сталин сказал: «Давайте его сюда. Часа три-четыре вам хватит?»

…Машина со спецсигналом мчалась по Москве. Надрывно «лаяли» клаксоны, предупреждая регулировщиков и пугая пешеходов. Сидящего рядом с шофером терзала тревога: «Что случилось? Почему так спешно? — По спине пробежали мурашки. — К самому Зевсу!?» Оставалось только ждать. Он достал пачку «Казбека» и закурил: «Просто так такое не бывает, должна быть причина».

…Звонок начальнику городского управления МВД был лаконичен и строг: «Директора завода „Большевик“ срочно доставить в Кремль. Приказ товарища Сталина». Было воскресенье, и директора отыскали на даче. Довольно быстро. Сложнее с «доставкой», а времени в обрез.

В Пулковском аэропорту все «стояли на ушах». Регулярных рейсов между Москвой и Ленинградом в первый послевоенный год не было, лететь не на чем. К счастью, объявился иностранный борт, который следовал пролетом из Хельсинки. В столице «иностранца» приняли на Центральном аэродроме. Там ожидала машина. Не прошло и четырех часов, как руководитель одного из крупнейших оборонных заводов Ленинграда был доставлен в Кремль и препровожден в кабинет вождя.

С тяжелым сердцем вошел он туда. Когда вышел, сомнения тоже были, но уже совсем иного толка.

Беседа с вождем была недолгой. Институт решено было разместить недалеко от Москвы, отобрать туда лучших специалистов, создать необходимую производственную базу. Близость к Москве гарантировала оперативные консультации с Академией наук, научными центрами, заводами и ОКБ, откуда можно было взять людей. Словом, директору рождающегося института давалась карт-бланш.

Институт получил название НИИ-88. Две восьмерки — дань исторической преемственности. Он создавался на базе бывшего артиллерийского завода № 8 в подмосковных Подлипках (еще его называли «Завод Грабина», по имени конструктора орудий). В годы войны завод был эвакуирован в Свердловск, там и остался, а подмосковному дали номер «88». Он и перешел в название института. В августе 1946-го новый директор утвердил штатно-организационную структуру Специального конструкторского бюро. Начальником был назначен некий К. И. Тритко — бывший главный инженер завода «Баррикады», а затем чиновник Наркомата вооружения.

Впрочем, речь не о нем, — о Гоноре. За какие заслуги Сталин и Устинов «выбрали» директором НИИ-88 именно его?

В год назначения ему стукнуло сорок. Родился в местечке Городище, что на Киевщине, в еврейской семье. Отец служил в книжных издательствах, погиб во время блокады. В 1925 году Лев Гонор поступил в Ленинградский военно-механический техникум (вскоре ставший вузом), в 29-м получил назначение на «Большевик». Молодой инженер быстро продвигался по службе: мастер, помощник начальника цеха, начальник цеха, завпроизводством, главный инженер… В 1938-м первый вызов к Сталину. Репрессии набирали силу, и такое «приглашение» настораживало. Однако его ждал сюрприз — «Сам» предложил ему возглавить сталинградский завод «Баррикады»: «У них там плохо с программой, надо помочь». 32-летний главный инженер с потаенной напряженностью поблагодарил за доверие, но, сославшись на молодость, отказался. Сталин усмехнулся: «Большевик с завода „Большевик“ и отказывается… Не боги горшки обжигают, — завершил вождь беседу. — Надо!»

Вскоре сталинградский завод стал передовым, был награжден орденом Ленина. И вот — война. Фронт требует артиллерийских орудий — много и надежных. Директор днюет и ночует в цехах, не лозунгами — делом мобилизует людей на выпуск продукции. А фронт все ближе, бомбежки, артобстрелы, но цеха не останавливаются. 23 августа (он запомнил этот день) его предупреждают: «Возможно, что завтра немцы предпримут массированный налет». Директор принимает нестандартное решение: 24-е объявляет нерабочим днем. В тот день завода не стало, смертоносный груз, сброшенный с сотни «крестоносцев», полностью разрушил «Баррикады», однако массовую гибель людей удалось предотвратить.

Он обращается с просьбой послать его на Сталинградский фронт, в действующую армию, а его направляют директором артзавода № 9, что создан на базе Уралмаша. В победном 45-м он возглавил ленинградский «Большевик».