Сергей Пономаренко Знак ведьмы

Любо, лучше позволяющему оценить их вкус. От таких гастрономических изысков у меня кругом пошла голова, и я забыла, для чего приехала к нему, и опомнилась, лишь когда приступила к угрю в томатном соусе. Блюдо было вкусное, но, по правде говоря, не шло ни в какое сравнение с копченым угрем, которого мне довелось однажды попробовать на Шацких озерах. Это соображение вернуло меня на землю, я вспомнила о Егоре и решила перехватить инициативу у гурмана Любо.

— Любо, все очень вкусно, но давай поговорим о деле, которое меня к тебе привело.

— Хоть это и противоречит моим принципам, я согласен сделать исключение. Смею только заметить, что разговор о делах не позволяет в полной мере насладиться вкусом блюд, если только это не гамбургеры и подобная чушь. Поэтому лазанью я пока не буду подавать. Поговорим, а уж потом отведаем.

— Отлично. — Я достала из сумочки фотографию Метел–кина и протянула ему. — Что ты можешь сказать об этой фотографии?

Любо посмотрел на фото и усмехнулся.

— Ничего, кроме того, что она сделана до войны — в петлицах кубики и нет погон.

— Эту фотографию я нашла в фотоальбоме Ларисы Сигиз–мундовны и предполагаю, что этот человек имеет отношение к значительным событиям в ее жизни.

— Ты собралась написать книгу о жизни моей двоюродной бабушки?

— Выходит, твоя бабушка — сестра Ларисы Сигизмундовны?

— Так оно и есть. С чем связан такой пристальный интерес к человеку, который ныне если не умер, то уже стал дряхлым стариком?

— Можно, я пока на этот вопрос не буду отвечать? — сказала я. От выпитого вина слегка кружилась голова, и ничего путного в нее не приходило. Почему я не подготовилась к этому разговору?, — Я не хочу лгать, а если назову истинную причину, то она покажется тебе просто фантастической, и ты засомневаешься в том, что я здорова психически.

— Иванна, можешь не рассказывать — никаких обид. Баба Лара, так я ее называл в детстве, была настоящей ведьмой, не по характеру, а по призванию, и вокруг нее все время творилось нечто необычное. Когда я узнал, что она завещала квартиру не мне, вздохнул с облегчением. Мне она для жилья не нужна, а продашь ведьмино наследство — хлопот не оберешься. Так что, думаю, тебе там несладко живется и без всякой чертовщины не обходится.

— Не чертовщина, но иногда сама себе не верю. В этом городе тоже всего хватает. Пока ехала по Питеру на такси, мне водитель такого понарассказывал! О призраках и о посвящении на крыше дома, без чего город тебя не примет.

— Это про дом номер четыре на Гороховой? Красивая легенда, ее когда–то афишировала певица Диана Арбенина из «Ночных снайперов». В самом деле, с его крыши открывается чудесный вид, и на Исаакиевский собор, и на Адмиралтейство. Если хочешь, могу тебя туда повести на экскурсию.

— Мне только по экскурсиям и ходить, — заметила я, недовольная собой: приехала, напрягла человека, не удосужившись предварительно переговорить с ним о цели приезда.

Словно наваждение на меня нашло, и я почему–то была уверена в том, что Любомир сможет мне чем–то помочь. По его словам, он за свою жизнь видел Ларису Сигизмундовну всего несколько раз и доверительно с ней не общался. Выходит, я сюда зря приехала? Тупиковых ситуаций не бывает — бывает тупиковое мышление. А я явно туплю. Что же делать?

— Можем показать фотографию моей маме, вдруг она что–то вспомнит. — На лице Любо читалось сочувствие.

— Было бы здорово. — Я еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Почему у меня все идет вверх тормашками? — Куда надо ехать?

— В соседнюю комнату. Я же говорил, что живу вдвоем с мамой.

— Как–то неудобно получилось — мы тут пиршествовали, а вашу маму не пригласили. — Мне стало неловко, хотя вся вина лежала на Любо.

— В последние годы мама стала затворницей, мне редко удается вытащить ее на прогулку. Ей восемьдесят восемь лет, и весь ужас ее положения в том, что все ее знакомые, подруги, с которыми она поддерживала дружеские отношения, умерли. А новые знакомства она не желает заводить. Я даже приводил к ней психолога, пытаясь помочь выйти из депрессивного состояния, но она закатила истерику — ей показалось, что я хочу ее спровадить в сумасшедший дом. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы она успокоилась. Я предлагал ей разделить с нами ужин, но она отказалась. Подожди здесь пару минут, поцробую упросить ее взглянуть на фотографию.

Любо вышел, я осталась одна, сразу почувствовала себя неуютно, словно окружающие меня стены в одно мгновение стали сжиматься. Ужасна пытка одиночеством! Я представила маленькую сгорбленную старушку, маму Любо, живущую воспоминаниями о прошлом. Ей не с кем встречаться, не с кем просто поболтать — все, кто был ей близок, уже находятся в мире ином, и недалеко время, когда придет ее черед туда отправиться.

Любо вернулся, улыбаясь:

— Мама согласилась и ждет нас.

Выйдя из гостиной, мы прошли по длинному коридору мимо нескольких дверей. Заметив мое недоумение, Любо пояснил: