Сергей Рахманинов. Воспоминания современников. Всю музыку он слышал насквозь…

Изумителен был рахманиновский дирижерский жест: сдержанный, скупой, невысокий, но абсолютно выразительный и убеждающий. Его красивые руки «говорили», и нельзя было не понять его желания и не подчиняться ему.

Петербургская весна. Час дня. Двусветный зал Дворянского собрания. На эстраде – хор Мариинского театра.

Настроение в публике торжественное. В зале тихо, отдельных голосов не слышно, только шорох идет.

Сегодня Рахманинов дирижирует своей «Литургией». Все было необычайно красиво: и то, что концерт днем и в первый весенний день; и то, что люди кругом какие-то притихшие, вдумчивые.

Входит Рахманинов. Он в черном сюртуке. Еще более суровый и замкнутый, чем обычно. Строго кланяется публике. И так все кругом не похоже на рядовой концерт, такое напряженно-серьезное состояние у зала, что не раздалось ни одного хлопка. Как будто тысячная толпа сговорилась, что сегодня это ни к чему. Рахманинов чутьем великого артиста понял настроение людей и оценил его.

Он поворачивается к хору. Пауза. И в тот самый момент, когда раздался первый, мягкий аккорд хора, – яркий луч солнца прорезал зал и осветил стройную фигуру Рахманинова, на фоне белых платьев женского хора.

Творческий запас рахманиновской мысли был неиссякаем. Поэтому и в духовной музыке он, страстный, внутренне горячий, глубоко земной человек, нашел нужные и верные слова для выражения отрешенности от земных страстей. Мог он найти эти слова потому, что сила его творчества безгранична; потому, что музыка его глубоко человечна; потому, что Рахманинову было присуще идеальное чувство меры и проникновения во все движения человеческой души.

Теперь о некоторых людях, бывших для Рахманинова так или иначе интересными или близкими.

Пожалуй, одной из ярчайших привязанностей Сергея Васильевича был Шаляпин. Сергей Васильевич любил его самого, любил в нем великолепного певца и артиста, любил в нем большого, «трудного ребенка» (так Рахманинов называл Шаляпина).

А Шаляпин преклонялся перед Рахманиновым. Мне приходилось видеть Федора Ивановича в частной жизни, в семье Зилоти, при Рахманинове и без него. При Рахманинове Шаляпин как-то внешне и внутренне подтягивался, потому что он верил ему безоговорочно: что Сережа скажет – то закон. Дружба их прошла через всю жизнь. Сергей Васильевич посвятил Шаляпину один из лучших своих романсов – «Судьбу» на слова Апухтина. И надо сказать, что «Судьбу» Шаляпин пел как-то особенно проникновенно.

– Моя связь с Шаляпиным – это одно из самых сильных, глубоких и тонких переживаний моей жизни, – так говорил Рахманинов о своей дружбе с Шаляпиным.

Петр Ильич Чайковский – вот кто был нежнейшей рахманиновской привязанностью, кто был для него образцом, к которому он стремился всю жизнь. Много говорилось о внутренней общности между Рахманиновым и Чайковским. Я думаю, что основное, что их роднило, – общность духовного мира прежде всего. Вероятно, это одна из причин, почему Рахманинов так любил Чайковского и так изумительно его играл.

Мне привелось слышать неоднократно Концерт b-moll Чайковского в исполнении многих пианистов: Иосифа Гофмана, Эгона Петри и других. Но так раскрыть национальную сущность этого Концерта, так проникнуть в его глубину, как эго делал Рахманинов, – никто не мог.

Не менее выразительно звучала в исполнении Рахманинова «Тройка» Чайковского. Всякий раз, как мне приходилось слышать эту вещь в грамзаписи, уже после отъезда Сергея Васильевича из России, я не могла отделаться от мысли, что грустно было Рахманинову на чужбине… В каждой ноте «Тройки» звенела тоска по родной стране, по степям, таким ему близким, по русской природе.

Начало пьесы звучит у Рахманинова бодро, свежо… Еще тоска не полностью овладела его русской душой. Но чем дальше, тем грустнее звенят бубенцы, уходящие в родную степь. Такую далекую от него…

Рахманинов обожал Чехова. Все в нем было Сергею Васильевичу дорого, близко и понятно: его светлая лирика, умный юмор, любовь к родной природе, жизненная правда. И, наконец, что особенно подкупало и пленяло Сергея Васильевича в Чехове, – это изумительная чеховская музыкальность.

Как и Чехов, Рахманинов мечтал вырваться из будней обывательской жизни, из неправды, окружавшей его. И заслуга Рахманинова в том, что, несмотря на бесчисленные нападки со стороны модернистской критики, несмотря на нелегкую жизнь в молодости, он сумел сохранить в себе и пронести через всю жизнь ненависть к искусственности и неправде в искусстве.

В живописи Левитан был любимым художником Рахманинова. Он часто говорил, что Левитан ему особенно близок по духу, что русскую природу, русскую землю вернее, проще всех показывает Левитан.

 Клочок земли, припавший к трем березам.
 Далекую дорогу за леском,
 Речонку, со скрипучим перевозом,
 Песчаный берег, с низким ивняком…