SergeiMinaev-MoscowLoveNot

таз тоже нашли. Большие деньги мы домой повезем, а унитаз тут сдадим. Ну, водочки там, пивка. Как

обычно. Сам понимаешь, — подмигнул Вася.

— Большие теньки домой, — улыбнулся Фар

хад. — Большие... домой... та а.

70

Сергей Минаев

— Домой, — кивнул Вася.

План кинуть Фархада созрел у Васи тотчас же, как

только он увидел бесхозную «Газель» с унитазами.

«Доберемся до рынка, сдадим унитаз, рассчитывать

ся пойдет Фархад, — прикидывал Вася. — Он же тог

да верещал, когда проволоку сдавали. Теперь все по

честному. Пусть сам бабки принимает. А я огорода

ми, огородами — и в метро с чемоданчиком. В метро.

И потом, зачем чурке столько бабок? Ну, вот ре

ально, зачем? Его либо кинут, либо он сам потеряет.

Такие это люди. Нет, конечно, можно было бы ему

сейчас пачку дать, ну чтобы совсем чувака не оби

жать. Да, небось, просечет. Просечет и арматурой

по башке съездит. Такие это люди. Доверять нельзя.

И потом, он же всегда говорил, что «Масква крысы

вый горот». Вот пусть в этой «крысоте» и остается.

Все лучше, чем кишлак, да? А мне Москва задаром не

нужна. С такими то бабками. В гробу я ее видал!»

Вася поднял голову и улыбнулся. Солнце больше

не раздражало.

ДУШНО

Вова. Десять часов утра. Остоженка.

Who knows? Not me

We never lost control

You’re face to face

With the man who sold the world.

David Bowie. The Man Who Sold the World Душно. Солнце раздражает. Валяюсь, размазанный

по креслу, положив ноги на пуфик. В руке зажат хай

бол с Bacardi Spice, хотелось бы сказать «запотевший», но он, сука, теплый, как и все здесь. Как плотный смог

за окном, как оконная рама, как кусок сыра, подтека

ющий на кухонном столе. Кажется, даже лед в гене

раторе и тот теплый. Очередной московский сентябрь

окончательно свернул всем мозги, и даже вещи теперь

научились потеть.

— Knock knock knocking on heaven’s door, —

пластмассовым, совершенно лишенным эмоций голо

сом, поет неизвестная мне девица с бог знает како

го по счету диска Vintage Cafe' . Вспоминаю, с каким

72

Сергей Минаев

зарядом секса напополам с героином пел ту же пес

ню Эксл Роуз. Становится очень душно.

На противоположной стороне улицы дом, на кото

рый я тупо пялюсь, пытаясь поймать фрагмент дру

гой, возможно, более интересной, чем у меня, жизни.

Но в чужих окнах все так же безжизненно. Только за

навески полощутся от кондиционера. Закрываю гла

за, пытаюсь представить себя одетым только в шор

ты с узором из больших цветов. Я стою у такого же

огромного, в пол, окна, а за ним — море, и на море

серферы, и стайки молодых девчонок играют в тарел

ку, а в баре чувак в панаме сосредоточенно пьет мо

хито, кажется, уже целый час. Я открываю окно, и в

комнату врывается свежий морской воздух.

— Я хочу уехать, — обреченно говорю я, — в Аме

рику. В Лос Анджелес, например.

— Лос Анджелес — не Америка. Так же, как и Па

риж — не Франция, — отвечает существо, сидящее

на диване, не отрываясь от покраски ногтей на но

гах лаком цвета спелой вишни. — Эти мегаполисы

совершенно не отражают страну, существуя отдель

но. Как в России...

Я не слышу конца фразы. «Как в России — Моск

ва», очевидно. У меня немедленно сводит скулы и пе

ресыхает во рту от злости. И мне бы сейчас развер

нуться и рассказать ей, как сильно я не люблю пер

сонажей, рассыпающих навязшие в зубах, заезженные

цитаты, которые они подслушали на вечеринках у ино

странцев, «определенно разбирающихся в предмете», или подсмотрели в блогах, или в культурных програм

мах. Причем говорится это всегда и всеми одинако

Москва, я не люблю тебя

73

вым тоном, с одинаковым изломом губы и покрови

тельственным снобизмом в глазах.

Мне бы сейчас спросить ее, что она, строящая из

себя всезнайку, высокодуховная дочь богатых роди

телей, которая путает Дебюсси с Рахманиновым, зна

ет, например, о Париже? О городе, который состоит

по ее мнению, из Invalides, avenue Montaigne, St.

Honore' и Muse'e d’Orsay (потому что культурненько)?

Слышала ли она песни полупьяных торговцев гаши

шем в Bobigny? Разговаривала ли с безумными ху

дожниками в кафе, затерявшихся в переулках за Пан

теоном? Дышала ли она кислым потом случайно со

шедшихся на одну вечеринку на крыше дома в

районе Маре обдолбанных леваков, сталелитейных

магнатов, торговцев антиквариатом и молодых моде

лек, нелегально живущих тут уже пятый год?

Проще в нее стаканом залепить. Прямо в лоб, да, боюсь, она не поймет этой метафоры.

Ей двадцать семь, она девушка из хорошей семьи, она не забывает делать заинтересованное лицо и

уместно вставлять ремарки, когда я говорю о совре

менном искусстве, английской музыке или американ

ской литературе, она разбирается в винах и послед

них коллекциях моды. И самое главное — она под

ходит к этому пентхаусу на Остоженке, моему уже не

новому автомобилю « Aston Martin», к столику в лон

донском Zuma и моему новому пиджаку Martin Margiela.

Ко мне, одним словом.

В этом городе так мало предметов, вызывающих

эстетическое удовольствие, что определенно не стоит

74

Сергей Минаев

портить один из них, тем более ударом тяжелого ста

кана. Поэтому я робко отвечаю: