Серьги с алмазными бантами

Василевский просмотрел бумаги, это оказались донесения и письма, но ничего, что дало бы подсказку о месте пребывания Наполеона, в них не было. Наверное, следовало отдать документы Платову, ведь этот трофей принадлежал войску Донскому. Александр постарался свернуть письма по сгибам, собрал их в стопку, засунул в седельную сумку и поскакал в разгромленный французский лагерь. Там битва уже закончилась. Атаман Платов расхаживал около захваченных пушек. Увидев Александра, поинтересовался:

– Ну что, капитан, добыл ты «языка» для генерала Милорадовича? – Услышав от Василевского «нет» и поняв, что тот расстроен, атаман предложил: – А то бери пушку, вон целых одиннадцать штук захватили.

– Благодарю, ваше высокопревосходительство, пушку мне не заказывали, а гвардия вся в прорыв ушла вместе с Наполеоном, – отозвался Василевский.

– Так Наполеон был здесь, в этом лагере? – изумился Платов.

– Да, но французы услышали наше «ура» и успели вывезти Бонапарта, а вслед за ним ушла вся гвардия. Пока мы здесь сражались, они уже ускакали, так что – ищи ветра в поле.

– Наполеон был у меня в руках?! Черт!.. Кабы знать… Сейчас бы войну уже закончили! – воскликнул Платов.

– Получается, что мы сами себя выдали, нужно было идти скрытно, – резюмировал Александр.

– Но казаки всегда с криком «ура» в атаку идут – вековая традиция. Кто же знал, что сегодня промолчать нужно? – вздохнул Платов и с горечью признал: – Да, видно, отвернулось от меня военное счастье…

Василевский достал из седельной сумки пачку писем и протянул атаману:

– По-моему, эти документы – часть архива Наполеона. Добавьте их к вашим трофеям.

Матвей Иванович забрал бумаги и попрощался, а Василевский двинулся на розыск своих однополчан. К полудню он нашёл Милорадовича на высотах южнее Малоярославца. Когда Михаил Андреевич узнал, что Наполеон был этой ночью прямо у него под носом, а теперь ушёл, то страшно расстроился и кинулся к Кутузову просить разрешения начать погоню.

– Опоздал ты, голубчик, Платов у меня это разрешения ещё час назад получил, – огорошил генерала фельдмаршал. – Казаки выступают к Городне, да только всё равно – раньше чем утром они там бой не дадут, а Наполеон, если он сейчас там, уже уедет.

Умудрённый опытом Кутузов хорошо знал, что военное счастье – понятие тонкое и не следует просить у судьбы слишком много, но читать нравоучения боевым генералам он тоже не собирался, наоборот, поспешил взбодрить Милорадовича:

– А тебя, Михаил Андреевич, я, как всегда, в авангард посылаю, – примирительно заметил главнокомандующий, – французы сейчас через Боровск на Можайск пойдут, давай кусай их за пятки, чтоб им мало не показалось!

Раздосадованный, Милорадович простился с фельдмаршалом и отправился в свой штаб, а его расстроенный адъютант Василевский решил подправить себе настроение, залив случившиеся поутру неудачи чаркой водки. Александр полез в седельную сумку за заветной фляжкой. Та лежала на самом дне, и ему пришлось постараться, чтобы нащупать круглый бок среди множества необходимых в походе мелочей. Впрочем, это не помогло – фляжка всё время ускользала. Пришлось вывалить содержимое сумки. Вместе с фляжкой вывалились на пол запасной кисет, футляр с ёршиком для трубок и помятое письмо. Александр собрал свои вещи и уставился на вскрытый конверт.

«Вот ведь незадача, – вдруг понял он, – не все письма Платову отдал. И что же теперь из-за одной писульки к казакам скакать?»

Ехать не хотелось, более того, сама мысль о том, чтобы сесть в седло, казалась отвратительной.

«Потом отдам», – решил Василевский.

Настроение его сделалось таким пакостным, что Александру даже было не интересно узнать, что же написано в письме. На конверте имелась надпись: «Его светлости князю Беневентскому». О таком человеке Василевский даже и не слыхивал, так стоило ли хранить его переписку? Александр уже было собрался порвать письмо, но его заинтересовал почерк отправителя. Никогда прежде граф такого не видывал. Там, где все остальные пишущие по-французски вывели бы большие или малые крючки, у написавшего на конверте имя красовались каллиграфически изваянные спирали. Наверное, неизвестный автор чрезвычайно гордился отличием своего почерка, раз так старался, но Василевскому это показалось глупым.

«Павлин», – подумал Александр, имея в виду неизвестного корреспондента загадочного князя Беневентского, потом засунул всё, кроме фляжки, в седельную сумку и наконец-то налил себе долгожданную чарку. Водка помогла: после второй стопки события нынешнего утра уже не казались такими провальными, и собственное «я» – таким ничтожным. Ну, а после третьей Василевский просто заснул, и во сне к нему вновь пришла девушка со спутанной копной золотистых локонов, вот только лица её он почему-то так и не увидел.