Сергий Нилус - Полное собрание сочинений - Том 3

Что же касается оскорбивших меня, то некоторые из них, напоследок раскаявшись, много сожалели о таковом поступке и, при содействии Божией благодати, придя в чувство, через год вместе с настоятелем своим присоединились к Греко-Российской Святой Православной Церкви. Ожесточенные же и пребывшие без раскаяния, те, яко прузи, разыдошася по разным Керженским скитам».

17 сентября

Скончавшийся в Господе иеросхимонах Иоанн, из записок которого я выписал себе для памяти наиболее интересное и назидательное, истинно великий был раб Божий и исповедник крепкий Православной веры, которой он и послужил даже до крови. Всю свою многотрудную, по присоединении к Святой Церкви, жизнь он посвятил борьбе с расколом и письменными своими трудами, и горячим словом убеждения. Мир святому праху трудника Божия! Присоединение к Православию целого раскольничьего Высоковского скита создалось едва ли не на мученической его крови: после истязаний его, понесенных им от высоковских изуверов, только год ведь прошел, как весь скит уже стал православным. Смирение его не допустило его в записках поставить в причинную зависимость эти два события, но имеющему уши слышати и очи видети связь событий этих почти очевидна.

За год до смерти о. Иоанна, под 13-м числом октября 1848 года, им записан виденный им знаменательный сон. Записан он дословно так:

«1848 года, октября 13-го числа, в нощи, во сне, представилось: будто бы я и премножество разного звания людей стояли во храме, украшенном святыми иконами. И пред Царскими вратами, пред аналоем, в виде человека, по мнению моему, стоит будто бы Господь Иисус Христос. Он стоит и читает тихо книгу, в коей написаны были грехи, соделанные человеками. И я, зная премножество соделанных мною при жизни разных грехов и преступлений против Закона Божия, обличаемый совестью, стою в великом страхе и трепете, ожидая от Праведнейшего Судии конечного изречения и осуждения меня на бесконечное томление в адских темницах. А для ввержения туда грешников позади нас стояли демоны в виде человеческом, ожидавшие приказания для исполнения дела. Но, паче чаяния, неизвестно почему, такое осуждение оставлено было до другого времени... После такого видения я проснулся и долго был в ужасе, от которого даже почувствовал болезнь в себе».

В тех же записках отца Иоанна я нашел еще нечто, достойное благоговейного внимания. Нечто это — «Малая повесть об одной брянской монахине», записанная собственною рукою почившего Старца. Выписываю ее целиком.

МАЛАЯ ПОВЕСТЬ ОБ ОДНОЙ БРЯНСКОЙ МОНАХИНЕ

В декабре 1842 года был я по делам монастырским в г. Врянске Орловской губернии, и вздумалось мне пойти в тамошний девичий монастырь, где, отстояв утреню, в междучасие от утрени до обедни вышел я из церкви и сел на лавочке отдохнуть. Тут подошла ко мне одна монахиня, по имени Евгения, которая должна была пономарить во время следующей Литургии, и спросила меня:

— Из какого вы, батюшка, монастыря?

Я ответил.

— Где вы были и куда путь держите?

— Был, — отвечаю, — в Кромах и других городах.

— Хорош был, — спрашивает, — сбор в Кромах?

— Плох, — отвечаю, — уж очень там, матушка, много ожесточенных раскольников.

Монахиня усмехнулась, а затем стала мне рассказывать:

«Я, батюшка, ведь и сама кромская — знаю хорошо город этот. Была я рождена и воспитана православными родителями, а замуж выдана за раскольника «перекрещенской» секты. По малоумию моему, меня уговорили, — особенно свекор, лютый враг Святой Церкви, — вступить в эту секту с исполнением их душепагубного обряда. В деревне Калчевой меня и перекрещивали. Когда стали меня погружать в кадушку, наполненную водою, я пришла в какой-то ужас и вдруг ощутила во всем теле необыкновенную немощь. В страхе нечаянно взглянула я вверх и вижу: от меня отлетел белый голубь, которого я и теперь, как сейчас, вижу. По мирской рассеянности я с течением времени об этом позабыла, но когда, попущением Божиим, в краях наших начала свирепствовать холера, которой и я не миновала, то тут я опомнилась от своего заблуждения.

Как схватила меня холера да стала корчить, тут и стала я просить Бога, чтобы Он открыл мне веру истинную, православную. Только не надеялась я тогда и ночь прожить... Когда стало мне уж очень плохо, выползла я, чрез великую силу, в кухню для того только, чтобы меня видели, как я помирать буду. Не чаяла я тогда в живых остаться... Только около полуночи я вдруг почувствовала облегчение и слышу голос:

— Евфросиния! присоединись к Церкви.

В миру меня Евфросинией звали... И было мне это, что я голос слышала, до трех раз. Поутру я почувствовала совершенную ослабу от болезни и стала рассказывать домашним, что со мною в ночи было. А свекор как взглянет на меня свирепым взором да как крикнет:

— Вишь, как дьявол ненавидит добра-то! — хочет перед смертью нарушить твое спокойствие.

Я опять от этих слов поколебалась; а к вечеру болезнь вернулась ко мне с сугубой силой.

Я опять выползла в кухню и опять явственно слышу тот же голос:

— Евфросиния! присоединись к Церкви.