Сергий Радонежский. Личность и эпоха

Каким же образом во второй записи появилось имя Евдокии? Из практики монастырских архивов нам хорошо известно, что монастыри, приобретая то или иное владение, нередко требовали от прежних хозяев все имевшиеся у них предшествовавшие на него документы. Таким образом в монастырских фондах откладывались целые «цепочки» актов, позволяющие проследить историю конкретной вотчины задолго до ее приобретения обителью. Это делалось с целью предотвращения возможных земельных махинаций.

Очевидно, подобные предшествовавшие акты поступили и от Захария Кошкина. Вероятно, одним из них была жалованная грамота на село Федоровское, выданная ему или предшествующему владельцу от имени Евдокии. Судить об этом можно потому, что согласно духовной грамоте 1389 г. Дмитрия Донского Евдокия получала в пожизненное владение из уделов своих сыновей ряд волостей. В частности, ей достались «оу князя оу Василья… ис Костромы Иледам с Комелою, а оу князя оу Юрья из Галича Соль».[962] Троицкий монах XVI в., имея на руках обрывки жалованной грамоты с именами Евдокии, Василия и Юрия, интерпретировал их в том смысле, что указанная вотчина поступила в обитель от вдовы великого князя. Вполне возможно, что данная грамота была составлена в 1391 г. Вероятно, именно из нее эта дата под пером троицкого монаха перекочевала в XVI в. в «подложную грамоту Дмитрия Донского». При этом переписчик не учел того, что к 1393 г. и Дмитрия Донского, и Сергия Радонежского не было уже в живых.

Основная часть владений, указанных в этом документе, располагалась в Радонеже. Переписчик XVI в. не учел и того факта, что Радонеж в конце XIV в. входил в состав Серпуховского удела, а следовательно, «подавать» обители находившиеся в Радонеже села при жизни преподобного мог только князь Владимир Андреевич Серпуховской. Это указывает на то, что «подложная грамота» была составлена много позже середины XV в., когда Радонеж перешел от серпуховских князей в великокняжескую собственность и память об этом уже стерлась.

Тем не менее у нас имеется возможность проверить время приобретения обителью и этих владений благодаря тому, что вклады в монастыри делались не «вообще», а по душам конкретных лиц. Для этого вернемся к записи Троицкой вкладной книги, сообщающей: «Дал вклад князь Андрей под монастырем село Княже, да село Офонасьево, да село Клемянтьево, да на их же земле стоит монастырь. Писан в старой кормовой книге».[963] В указанном источнике действительно находим соответствующую запись: «Род князя Он-дрея Радонежского. Князя Владимира. Князя Ондрея. Княгиню Марью. Княжну Анну. Афанасия. Дал князь Андрей село Княже под монастырем, да село Офонасьево, да село Клемянтиево, а на их земле монастырь стоит и кормы кормити середние».[964]

Кем являлись указанные лица? М. С. Черкасова вслед за иеромонахом Арсением предлагает следующую идентификацию: «Под Владимиром скорее всего следует понимать кн. В. А. Серпуховского-Храброго. Под Андреем – его сына кн. А. В. Радонежского. Под Марией – вторую жену кн. Ярослава Владимировича М. Ф. Голтяеву-Кошкину либо „инокиню Марию“ – жену кн. Семена Владимировича Боровского. Под Анной – первую жену кн. Ярослава-Афанасия, урожд. княгиню Новленскую».[965]

Но если принять эту точку зрения и под именем князя Андрея Радонежского подразумевать сына князя Владимира Андреевича Серпуховского – князя Андрея Владимировича Радонежского, скончавшегося в 1426 г., возникает определенный парадокс: оказывается, что земля непосредственно под Троицким монастырем всю первую четверть XV в. находилась в княжеской собственности, тогда как достоверно известно, что в это время обитель вела активную политику по расширению своих земельных владений.

Между тем еще в XIX в. исследователями было отмечено, что среди радонежских князей известно два Андрея. Кроме Андрея Владимировича это имя носил его дед Андрей Иванович, младший сын Ивана Калиты, скончавшийся в 1353 г. Если это так, то отмеченного нами противоречия не возникает, а начало землевладения Троицкого монастыря следует удревнить как минимум на полстолетия, отнеся его к середине XIV в. К сожалению, данный вопрос в современной литературе не решен до сих пор. Одни исследователи (И. И. Бурейченко, А. А. Юшко) полагают, что речь идет о князе Андрее Ивановиче, другие (М. С. Черкасова, С. З. Чернов) говорят о его внуке.[966]