Серия «Гиперборейская чума» [3 книги]

"Генерал Грант" был одним из уцелевших эсминцев времен первой мировой. В тридцатых годах котлы ему заменили с угольных на нефтяные, сняли часть вооружения, и он стал посыльным судном с очень хорошей скоростью и мореходностью. Бирд присмотрел его для своей экспедиции еще перед войной, но тут началась вся эта катавасия, и об экспедиции пришлось забыть надолго. "Грант" был приписан к береговой обороне. Ему удалось таранным ударом своего стального кованого форштевня потопить немецкую лодку U-256. За этот форштевень все очень любили "Гранта". Плавучие льдины были не страшны ему даже на полном сорокаузловом ходу.

М. оставался на борту. В его годы бегать по торосам было не с ноги.

— Майор Бонд, — обратился он к мне, когда вся моя группа уже спустилась в бот. -

Я желаю вам удачи. Но не переусердствуйте там. Пусть усердствует адмирал.

— Разумеется, сэр.

— И еще вот. Последняя разработка наших ученых: — он протянул мне янтарный шарик размером с райское яблочко. — Подземный компас. Видите иглу внутри?

Белый конец ее всегда смотрит на север, черный — на юг. Не на магнитные полюса, заметьте — на географические.

— Спасибо, сэр, — улыбнулся я.

Наших ученых: Это устройство было известно еще строителям Города Мертвых в Египте.

Что ж, лишнее доказательство сотрудничества М. с Союзом Девяти.

— И еще вот это, — на правое запястье он нацепил мне плоский кристалл на стальном браслете. — Есть подозрение, что противник ведет опыты с радиоактивными веществами. В присутствии жесткого излучения кристалл начинает светиться. Будьте осторожны.

— Тоже последняя разработка ваших ученых? — не удержался я от шпильки.

— Разумеется, — с достоинством кивнул М. — И это гораздо чувствительнее и надежнее штатных счетчиков Гейгера — я уже не говорю об электроскопах.

Последним в бот сбросили Трумэна-младшего. Филя похлопал его по заднице и запнул под банку, где его принялись сосредоточенно и молча обнюхивать эскимосские лайки, взятые нами на берег для вящей убедительности. Зафыркал мотор, черный ободранный борт "Гранта" стал медленно удаляться. Берег: коричневая полоска вдоль воды, зеленые склоны холмов и белая стена, нависающая над эфемерным здешним летом, — лежал милях в трех.

От воды тянуло вечным холодом.

— Разрешите вопрос, майор? — подвинулся ко мне Филя.

— Конечно.

— Вы, как я понял, знаете, что за хреновину я добыл?

— В замке Нюренберг?

— Ну да.

— А вам не объяснили?

— Может, и объяснили, да я тогда почти не знал английского.

— Боюсь, рядовой, вы и сейчас его знаете недостаточно, чтобы я мог вам все растолковать. Но будьте уверены: ваша миссия предотвратила очень неблагоприятное развитие событий.

В самом деле: как объяснить человеку с неполным средним советским образованием, что так называемое "копье судьбы" (чрезвычайно далекий от оригинала перевод с санскрита) является особым типом ваджры, могущей переломить логический исход любого сражения? Если бы замок Норенберг брала настоящая штурмовая группа, то полегла бы там вся до последнего бойца. И чем больший перевес создавали бы нападающие, тем печальнее становился бы результат. Операции в Арденнах и под Балатоном были спланированы в расчете на применение "копья".

Но Филя пошел один…

— Спасибо, сэр. И родная мать не могла бы утешить меня лучше, сэр.

— Боюсь, что более подробно нам удастся поговорить только после акции, — сказал я со значением.

— Есть, сэр.

Прошел положенный срок, и галька заскрежетала под килем бота. Матросы попрыгали на берег, выволокли суденышко до половины из воды. Моя группа важно спустилась по сходням, Собаки радостно запрыгали по траве, но не разбегались. Дисциплина в упряжке была вполне армейская.

— Ребята! — обратился я к своей группе: Флемингу, радисту-канадцу и восьми американским морпехам. — Мы отправляемся в поиск в район вероятного местонахождения противника. Наша главная задача — найти замаскированные входы на их базу. Подозреваю, что сделать это можно единственным способом: выманив наци на поверхность. Поэтому ведем себя как обыкновенные картографы: шумим, разбредаемся — ну, и так далее. При этом, разумеется, ни на секунду не теряя бдительности. Придется быть подсадной уткой и охотником одновременно. Вопросы есть?

— Нет, сэр!

Мы взвалили на плечи огромные рюкзаки, рядовые подхватили еще и нарты, сержант свистнул собак — и экспедиция направилась вглубь шестого континента.

И черт его знает, почему — но я вдруг почувствовал себя как в юности: первооткрывателем и первопроходцем…

Нога утопала во мху по щиколотку. Трава с широкими листьями не поднималась, а стелилась, переплетаясь стеблями. Идти было трудно. Мы поднялись на невысокий холм. Я оглянулся. Бот уже направлялся к эсминцу, оставляя седые усы на спокойной зеленой воде. Впереди нас ждало дефиле между двух крошечных ослепительно-синих озер.

— Ебена мать! — воскликнул вдруг Филя, забыв от восторга английский. — Цветок!

И правда, это был цветок, простенький, невзрачный, похожий на цветок земляники — но самый настоящий…

До границы снегов нам оставалось пройти метров восемьсот.