Серия Кластер 2. Приди в мои сны

  –Ты обещал стать его рабом на три месяца, чтобы меня не трогали?

   Митя, открыв рот, смотрел на Динку и молчал, медленно, мучительно наливаясь темной краской так, что на носу выступили капельки пота. Динка даже пожалела его. Рабство у Бахмета, это… это было… страшно. Весь детдом знал. Она деликатно отвернулась.

  –Знаешь, мне кажется, снился тоже этот сон. Но, это же просто сон, да?

  –Да! –торопливо согласился Митька, он так хотел изменить тему, что даже не обратил внимания на то, что им обоим снилось одно и то же. А Динке  уже стало не до этого. Она обнаружила, что лежит под простыней в огромной больничной пижаме. Мужской. С подвернутыми рукавами и штанинами. И совсем без белья.

  –Ты, что? –зашипела она,– ты меня раздел? Полностью?

  –Ты же мокрая вся была,– испуганно залепетал Митька, у него забегали глаза,– как бы ты тут лежала-то?

  –Ты сам меня раздевал?

– Я не смотрел!

  Митька вместе со стулом отодвигался от Динкиной кровати, стараясь ногами оттолкнуться как можно дальше.

– Никто не хотел! Все думали, что ты умерла!

  Динке стало смешно. Подумаешь, какая нежная! Раздели ее, облекли в пижаму и накрыли белоснежной простынкой! Ой, ой. Как стыдно! Она успокаивающе кивнула:

– Прощаю. Что дальше? Я есть хочу. Домой хочу. И мне завтра на работу. Сколько времени?

  Распахнулась дверь и в палату стремительно зашел, почти забежал дежурный доктор. Услышав ее последние слова, доктор очумело потряс головой, одобрительно погладил Митькины вихры, и, взяв стул, уселся на него, скрестив  волосатые ноги, выглядывающие из-под коротких больничных брюк.

  –Ну, что, порядок? Другу своему спасибо скажи. Он тут поднял такой скандал. Всех на уши поставил. Оказался прав. Уважаю.

  Доктор говорил, а сам, поворачивал в разные стороны голову Динки, проверял ее пульс, оттягивал веки, заглядывая в зрачки.

  –Ну, со вторым рождением тебя, цыганка!

 Динка дернулась. Какая еще цыганка? Опять?

  –Нет? Не цыганка? А волосы у тебя…– доктор усмехнулся, оглядывая Динкину нерасчесанную, спутанную, все еще влажную,  гриву,– ладно, хоть мусульманка, хоть цыганка, черноглазая. Тебе нужен больничный?

– Нет. Я домой хочу.

  –Нет?–доктор вопросительно оглянулся на Митю. Тот пожал плечами.

– Значит, нет. Претензий тоже нет? Нет. Ну, и ступай себе потихоньку. Домой. Если передумаешь завтра, приходи. Я записку оставлю утренней смене. Интересный случай. Все ребятки, пошел я. Живите…

   Опять сильно, от толчка из коридора, распахнулась дверь в палату, ударив  почти вышедшего доктора по предусмотрительно подставленному плечу. В проеме показалась взъерошенная, словно воробей после драки, Динкина подружка Лелька. Она непочтительно оттолкнула с дороги изумленного доктора, сделала три огромных шага, оказавшись сразу возле кровати, вздохнула с облегчением, увидев живую и невредимую Динку, и грозно уставилась на Митю, широко расставив ноги и уперев руки в бока.

  –Ты-ы-ы-ы-ы! Ты сказал, ее убило!!

– А ты!

  Леля повернулась к веселящейся Динке, не ожидавшей, что на нее тоже обрушится гнев подруги.

 –Какого…  тебя понесло через этот парк!

  Леля, с размазанной тушью под глазами, пунцовая от бега, всхлипнула и рухнула прямо на кровать, вздрогнувшую от ее веса, прижимая к своей необъятной груди растроганно улыбающуюся Динку.

–Ну, ладно, все обошлось, чего ты…

  Динка мягко погладила ежик непонятного цвета коротких волос, замирая от нежности. Ее подруга. Самая, самая. С того момента, как ее, Динку, привели и поставили перед классом, вот, мол, знакомься, твоя будущая жизнь, твои будущие товарищи. И посадили за парту к смешной толстушке с головой, казавшейся маленькой из-за очень коротко подстриженных волос. Толстушка, покопавшись в ранце, достала весь обсыпанный сладкой крошкой пряник, разделила на две части и протянула половину Динке.

   Последнее время подруги виделись редко. У Лельки теперь семья. Муж и ребенок.  Она выскочила замуж мгновенно, едва их выпустили из детдома. Ей повезло. Дина часто бывала у нее дома, купаясь в простом семейном счастье, и мечтая, что у нее тоже все будет. Муж и дети. Не меньше двух. А лучше трех. И у каждого будут свои личные уголки и собственные игрушки. Это совсем другое детство. И она таким детством будет наслаждаться.

  –Ты отвезешь меня домой?

  –Да, собирайся, я с Лешей, он в коридоре ждет.

 Динка нагнулась и прошептала прямо в жесткие волосы, куда-то туда, где должно быть ухо:

  –Представляешь, Митька меня раздел. Совсем. И пижаму натянул. Сам.

И посмотрела в глаза подруги, понимает ли, как стыдно?

    Они помолчали согласно и вдруг захохотали. Обе. Одновременно. Затем, вытолкав Митьку за дверь, собрались быстро и почти побежали к выходу из больницы.

***

   Каждое утро в новой Динкиной жизни после детдома начиналось со счастья… Душ. Со вкусным, пушистым от пены, гелем. Личный завтрак, только себе одной  и только то, чего хочется. А за столом можно читать книжку, которую не дочитала вечером. Все можно! И таким простым тоже бывает счастье…