Серьёзная игра

«Настоящих» орденов тут было два: Густава Вазы и Святого Улафа. Он показывал их, не вынимая из футляров работы ювелира Карлберга. Но у него была бездна других орденов — орден Тиммермана, Колдинура, Нептуна… Каких тут только не было орденов!.. Он вытаскивал из ящика звезды и ленты всех цветов радуги…

И наконец:

— А этот ящик потайной. Тут мои масонские знаки. Их я тебе не покажу. Их никому не показывают!

— Я не страдаю излишним любопытством, — отвечал Арвид.

— Вот и отлично. Тебе надо стать масоном; знаешь, лучше смолоду. Тогда можно далеко пойти… Но объясни мне, пожалуйста, что там за вой подняли норвежские бараны? Свобод у них не меньше наших, а то и больше; им чересчур хорошо живется, вот с жиру и бесятся. Как-то зимой у нас в масонской ложе я говорил королю: вашему величеству следовало бы переселить полмиллиона норвежцев в Швецию, а полмиллиона шведов — лучше бы социалистов — в Норвегию, и всех их переженить. Вот бы единый народ и вышел!

— И что же ответил король?

— Да ну, так, посмеялся. Гм. Но мы отвлеклись, однако. Есть у тебя долги?

— Сущие пустяки, стыдно даже сказать…

— Ну-ну, ты не стесняйся!

— Но, право же, у меня и в мыслях не было вас затруднять… Я задолжал одному своему другу пятьсот крон, только и всего. Надеюсь, это останется между нами…

— И думать не думай! Я все улажу. У моего зятя не будет долгов! А у кого ты занял?

— У Хермана Фройтигера.

— А, так ты с ним знаком! Превосходный малый, я знаю его по клубу…

В дверь заглянула фру Рандель.

— Я не помешала? — спросила она сладко. — Уладили вы свои дела? Кушать подано!

Директор Рандель величаво поднялся.

— Зови сюда Дагмар, — велел он жене. Явилась стыдливо краснеющая Дагмар.

— Ну, дочь моя, — сказал директор Рандель, — вот тебе муж, люби его. Я надеюсь, что вы составите счастье друг друга. А мне хочется припомнить вам стишок из старинной книжки псалмов:

Кто прелюбы сотворит,
В вечном пламени сгорит…

Верные слова, на себе проверил. Гм! Ну, а теперь, господа, не угодно ли закусить?

О помолвке объявили на большом званом обеде, который директор Рандель дал в честь именин Дагмар. В качестве главного блюда был подан министр Лундстрем, дальний родственник Дагмар по покойной матери. Он-то и вел к столу хозяйку. Директор Рандель не забыл пригласить и коллег Арвида — Донкера и Маркеля. Прочие же были дети, зятья, невестки и вся ближайшая родня Якоба Ранделя: пастор Харальд Рандель, старший сын с женой, урожденной Платин, и сам Платин, богатый тесть, со своей супругой; и Хуго Рандель, архитектор, с женой и богатым тестем; и сестры Дагмар, Ева фон Пестель с мужем, лейтенантом гусарского его высочества полка, и Маргит Линдман с мужем, многообещающим юным негоциантом; и много, много кого еще… Фройтигера тоже позвали.

После трапезы Маркель попытался было завести с министром Лундстремом разговор о норвежском вопросе. «Гм, гм», — ответствовал ему министр.

…И начались танцы…

Домой Арвиду было по пути с Маркелем.

Маркель сказал:

— Сознаюсь, я в сомненье относительно положения дел твоего тестя. Я думал, что он вот-вот обанкротится. Но кто знает? Он может еще год-другой продержаться на родне и связях. Правда, надолго его вряд ли хватит…

На углу они распрощались.

— А ведь ты был прав, — сказал Арвид. — Нам не дано выбирать!

— Нет, куда уж там. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи!

Арвид Шернблум побрел домой.

Как всегда, он завел часы и повесил их на гвоздик над кроватью. Потом он положил ключи, бумажник и записную книжку на столик подле постели. Из записной книжки выпал листок бумаги.

Он поднял листок. Набросок карандашом. Осенний пейзаж, голые ивы, тихая, серая вода, и стая птиц в темном небе. А на оборотной стороне: «Прочь сердце рвется, в даль, даль, даль…»

Он бессмысленно смотрел на листок. Год за годом этот нехитрый рисунок и строка на обороте перекочевывали из одной записной книжки в другую — а сколько же он их за это время поменял! «Прочь сердце рвется, в даль, даль, даль…»

Он сложил листок надвое и спрятал в шифоньер, в ящик, где хранил немногие свои реликвии.

Свадьбу сыграли 10 февраля 1904 года, в тот самый день, когда мальчишки-газетчики метались по улицам под сумасшедшим снегопадом и выкликали во всю силу легких:

— Война России с Японией!!!

III Но один-то раз, один-единственный раз можно попробовать отыскать его, свое Тауницкое озеро… [12]

Арвид и Дагмар Шернблум жили вполне счастливо. В декабре 1904 года у них родилась дочь. Ее окрестили Анной Марией. Во время крестин случилась небольшая неловкость, но тотчас благополучно загладилась.

На инкрустированном столике — подарок к помолвке — стояла купель, подле стал пастор — то был Харальд Рандель, и тут же полукругом, расположились гости. Пастор начал:

— Во имя отца и сына и святого духа, аминь! Он выдержал паузу и склонился над купелью.

— Но, — продолжил он, — не помешала б и вода?.. Вода, — тут он усмехнулся почти нездешней улыбкой, — особой силы не имеет, но без нее, однако же, нельзя…