Сероводород

Старушка осеклась и, поджав губы, ретировалась на улицу. Судя по всему, ей очень хотелось знать причины приезда москвича в такую даль, но даже не готовые к зиме одинарные рамы соседского дома не могли ей позволить услышать предстоящий разговор.

– Доставай! – Фёдор присел на край кровати и подвинул к себе опрокинутую табуретку. Стол со сломанной ножкой покоился у стены, напоминая о недавней ночной борьбе хозяина со своим «ползучим гадом», примолкнувшим на время за спиной.

– Что? – вскинул брови гость.

– Ты чего пришёл? – насупился Федька. Змий вонзил коготь под левую лопатку, в результате чего испарина покрыла лоб сидящего на кровати так, что крупные капли забарабанили по замызганной наволочке, расплываясь влажными кляксами на застиранном сатине.

– А! – москвич открыл свою торбу и засунул руку вглубь. Фёдор сглотнул слюну, набежавшую от нестерпимого ожидания, взял в руку бокал, подул в него и со стуком опустил на табуретку, боясь уронить сосуд на пол, так как стеклянная плашка, подобно озёрному карасю, так и норовила выпрыгнуть из ладони.

– Да где же оно? – гость извиняюще взглянул на умирающего от нетерпения обитателя дома, прикрыл сумку и вытянул из нагрудного кармана куртки коричневые корочки служебного удостоверения. Сказать, что Федька возмутился, означало – не сказать ничего. Даже змий за спиной икнул от неожиданной наглости пришельца, посмевшего заявиться в гости без средства, оправдывающего любой незваный визит в самое неурочное время.

– Смирнов Геннадий, журналист, прибыл из Москвы с целью провести журналистское расследование по факту смерти гражданина Нефёдова А. Ф., жителя посёлка Каменные Ключи, – бодро зачитал визитёр убористые строки, вписанные на тыльной стороне бланка командировки.

– Дурак ты, а не журналист, – прошипел змий из-под подушки и тут же был придавлен дрожащей рукой своего кормильца. Тварь ловко выскользнула и с негодованием добавила:

– Кто же рассказывает о цели визита, желая узнать тайну? Только такие простофили как ты!

Но Геннадий, судя по всему, не услышал гада или сделал вид, что не услышал. Он аккуратно сложил заверенную печатью бумагу и вместе с удостоверением вернул в карман.

– Так что вы мне скажете на это? – гость вопросительно посмотрел на Фёдора, погрузившегося в транс по причине отсутствия опохмела.

– Фёдор Матвеевич, вы меня слышите? – москвич попытался привлечь к себе внимание впавшего в ступор мужика. Он не знал, что в это время Федька общался со своим змием, выслушивая совет о том, как лучше выпроводить недогадливого и скупого журналюгу. Предложение искусителя наброситься с кулаками, он сразу отверг:

– Нет!

– Нет? Что «нет»? – изумился Геннадий, глядя на отрешённого Фёдора. – Вы же работали у Арсения Филипповича? Возможно, вы что-то видели или слышали. Неслучайно же его смерть так взбудоражила посёлок?

– Я его не убивал и ничего не видел и не слышал, – тихо просипел Федька. На его предложение всё рассказать, как есть, змий взвился и располосовал ему когтем спину от плеча до самой поясницы.

– Я тебе расскажу, – засвистел он в ухо, почти не скрываясь от посетителя. – В кутузку захотел? А что ты обещал своему Спасителю? Сдохнешь ведь без него. Притворись эпилептиком, пену изо рта пусти, ногами подрыгай, глядишь, он и слиняет из избы.

– Я говорил о смерти старого учителя, но ничего не говорил об убийстве, – Геннадий подался к Фёдору, который уже начал закатывать глаза. – Значит вы всё же что-то знаете об этом?

Мерзкая гадина вцепилась в затылок Федьки всеми имеющимися зубами слюнявой пасти, и он повалился на кровать, пытаясь дотянуться ослабевшими руками до змия, чтобы сорвать его с шеи, бросить на пол и затоптать ногами, надеясь, что гость поможет ему справиться с этой страшной напастью. Однако Геннадий поднялся, увидев, как Фёдор заваливается на спину и машет суматошно руками:

– Ладно, я вижу, что вам не до меня. Я в другой раз приду.

«Не уходи, он же сожрёт меня. Я всё расскажу, я всё видел», – пытался выкрикнуть Федька, но кожистая лапа залепила ему рот, не позволяя не только вымолвить слово, но и дышать. Выпученные от напряжения глаза молили об одном – умереть, но не уносить с собой тайну того вечера, с которого и началось его падение в бездонную яму в обнимку с чудовищами, один из которых сейчас терзал его плоть.

Москвич ничего не услышал. Он ещё некоторое время постоял возле бьющегося в конвульсиях тела и вышел, захлопнув за собой дверь, оставляя Фёдора наедине с торжествующим монстром.