Серп

Вся, стоящая на поле техника была густо присыпана снегом. Видно было, что свезли ее сюда еще до зимы. Торчали только стволы, да кое-где открытые башенные люки. Был открыт люк и у той немецкой танкетки, куда направился Александр.

Схватившись за орудийный ствол маленькой, какой-то даже игрушечной танкетки, Сашка проворно взобрался на корпус, а затем на башню. Заглянув в люк, Сашка понял, что до него тут уже побывали. Из танка вытащили все, выломаны были даже сидения. У него появилась мысль двинуть дальше – облазить еще несколько грузовиков или танков. Но тут крикнул Изотыч:

– Сашк! Я знаю это поле. До большака версты три будет. Поехали давай. Уходи от тудова, пока не подорвался…

Сашка, конечно прекрасно понимал опасность блуждания по такому полю. Вспомнились ему те две женщины из их деревни, которых летом после подрыва толком и не смолгли полностью собрать, хоронили то, что нашли…

Представив в красках, что от него ничего ни останется…Сашка медленно начал слезать с танкетки. Ухватившись за ствол пушки, он уже собрался спрыгнуть в сугроб, как вдруг почувствовал, что башня провернулась. Видимо сломан был поворотный фиксирующий механизм. Забыв о том, что считал он себя уже взрослым мужчиной, лишенный детства с игрушками и сладостями подросток, с веселым мальчишеским задором, стал крутить за ствол пушки башню подбитого немейкого танка во все стороны.

– Заряжай! Наводи! Справа, справа смотри, разворачивай! Огонь! Огонь! Ба-ааах. Баба-ааах. Есть попал!

Сашка играл в игрушку. Он представлял себя танкистом, который должен победить невидимого врага, крутил башню все стороны, Громко изображал звук выстрела, отражая одну за другой атаки немцев, подобно тому, как играют мальчишки в войнушку…

Потом закрыв башенный люк, он сел на башню, так, что пушка оказалась у него между ног. Отталкиваясь ногами по кругу он продолжал крутить башню то направо, то налево, расстреливая при этом всех фашистов, всех гадов, которые в его представлении нападали со всех сторон.

В один из таких моментов он подкрутил пушку в сторону стоящих саней и увидел Изотыча. Дед стоял рядом со Звездочкой, курил самокрутку, часто поднося ее левой рукой ко рту через бороду. Правой же рукой Изотыч утирал слезы…

Мигом спрыгнув с танкетки, Сашка подскочил к саням.

– Что ты Изотыч, тебе плохо? Дед, что случилось то?

– Не, не… Ничё Шурк. Эт я на ветер гляданул, вот глаз то и заслезил. Все, прошло уже.

Сашке стало вдруг стыдно, что он по-ребячески повел себя. Нечего было ходить на это поле, залезать на танк, подвергая опасности себя, Изотыча и лошадей. А если б подорвался? Кто бы в Решетном остался за кузнеца? И что бабы с ребятишками делали бы весной? А мамка как бы расстроилась? И так не хотела пускать в дорогу.

– Все поехали уже, – сказал он со всей серьезностью, на какую был способен.

До большака добрались быстро. Опять Изотыч ехал на Звездочке впереди, уверенно правя санями. Дорогу до дома теперь он знал…

В Решетное въехали далеко за темно. Управились с лошадьми и разошлись по домам…

Очень быстро Сашка понял, что материал они привезли стоящий. Арматура диаметром четырнадцать, шестнадцать, двадцать четыре миллиметра была для ковки то, что надо. Немецкое железо хорошо разогревалось, ковалось и давало отличную закалку. Из проволки «шестерки» Сашка за три дня отковал и нарубил, израсходовав ее всю, семь снарядных ящиков отличных гвоздей. Потом понаделал еще много разных нужных в хозяйстве вещей. А вот до серпа бабки Пелагеи руки все не доходили. Причина была простая – серп Сашка еще никогда не делал.

Бабка Пелагея радовалась вместе с мужчинами удачной поездке. Время от времени она приходила в кузницу и все напоминала о своей просьбе. Сашка отнекивался, говоря ей, что занят срочной работой. Так прошел февраль, а затем и март. Наступил апрель.

Тянуть с серпом дальше было просто не прилично. Поэтому, подготовившись, Сашка объявил Пелагеи, что к Пасхе обязательно откует ей серп. А подготовился он так. Взял у матери серп, который отковал в свое время дядя Семен, тот самый «главный» кузнец Решетного, сын бабки Пелагеи, пропавший без вести.

На практике Сашка знал, что полукруг, толщина пластины, «остриек» и угол заточки серпа у Семена был самым удачным, выверенным временем и опытом кузнечного дела. Лучшего образца Александр не видел за свою жизнь никогда. Ценились серпы Семена не только у них в деревне. Ценили изделие Семена по всей округе и даже в райцентре. Решил Сашка, что будет делать серп именно по образцу семеновой работы.

Долго возился Сашка с серпом. То заготовку перекалил и, почти готовое изделие треснуло. То не выходил у него изгиб, полукруг… В конце концов, в пятницу, на пасхальной неделе, когда в кузницу заглянула Бабка Пелагея, Александр сказал:

– Все бабк. Сёдня будет тебе серп. Сам занесу. Но рано не жди, часам к восьми. Иди ужо не мешайси.

Серп получался. Сашка чувствовал, что все идет именно так как должно. Даже дед Изотыч пришел в нужный момент.