Серпантин

И прикусила язык. Не хотела ведь лезть к нему с советами, а снова сорвалась. Как будто он не знает, что может и чего не может. Но нет, ему нужно расплатиться лично с Викой, чтобы списать долг и вычеркнуть неприятный эпизод из жизни. Только вот, прими она его подношение, получит очередной рубец на сердце, и он долго будет тянуть, особенно по ночам.

— Ты — хороший человек, Синицына, — подвел невидимую черту Макс и поднялся со скамейки. — Так держать.

Вика в замешательстве наблюдала за тем, как он переобувается, и не могла сформулировать ни единого внятного комментария. На этот раз ей было совершенно очевидно, что она больше его не удержит, если предположить, что она вообще этого хотела. Ведь всем станет легче, если он уедет и не вернется, тогда отчего на нее накатила ватная слабость и щеки запылали, будто кто-то к огню толкнул?

— Подумай ещё насчёт денег, — добавил Макс, спускаясь с крыльца.

Тени снова затаились на дне светло-серого омута.

— Тебе нельзя оставаться одному, — предательски севшим голосом попыталась объяснить Вика.

— Уж поверь, один я не останусь, — хмыкнул Макс.

Издалека донёсся шорох гравия — за калиткой остановилась чёрная блестящая «Ауди». И судя по тому, что никто и никогда здесь таких машин не видел, она точно явилась по Максову душу.

Тогда Вика поверила ему. Вспомнила про развод и кобеля — и поверила вдвойне. Только зачем он тогда так старательно пытался отплатить? Из одной лишь благодарности?

— Напиши, как доедешь, — с каждой секундой чувствуя себя все ничтожнее, настояла Вика.

— Доеду куда? — ухмыльнулся Макс. — Нет, Синицына, лучше тебе не знать. А захочешь, чтобы я вернулся, задави свою гордость и просто позвони. Адьос!

Вика с минуту не двигалась, а затем вскочила и побежала, собираясь объяснить все на свете: как устроена ее Вселенная, почему в ней так мало звезд, куда ведут млечные пути и с какой скоростью она проваливается в холодную пустоту. Но, добежав до калитки, так и застыла посреди дороги с бессильно опущенными руками, все пытаясь вспомнить, когда грохнул выстрел. И почему она его не услышала.

«Ауди» уже исчезла, обдав на прощание сутулый забор комьями грязи.

Тёплая ладонь забралась в Викину руку. Белесая макушка едва доставала ей до локтя, а взгляд голубых глаз беспокойно метался меж сосен.

— Он не вернётся? — спросила Машка тихим усталым голосом.

Вика отрицательно покачала головой и вдруг поняла, что готова расплакаться.

Глава пятая

Ни звонка, ни самого захудалого сообщения так и не дождалась. Правда к середине дня уже закрутилась в суете повседневности — пока помогла Феде с домашним заданием, пока сыграла с Машкой десяток партий в шашки, пока нажарила к ужину котлет с золотистой картошкой, уже на цыпочках подкрался вечер. Протяжно распевались лягушки у пруда, черной галькой падали и снова взмывали в небо ласточки, свившие гнездо под водостоком. Вика вышла прогуляться, и Федя увязался за ней. Она и раньше замечала, что он куда охотнее покидал дом под траурной вуалью мрака и тогда же преображался, будто ночная лилия.

— А этот, — спросил он совершенно осмысленно, когда они шли по дороге вдоль разномастных деревянных домов, — он надолго?

— Нет, — отозвалась Вике, но спазм в груди настойчиво возразил ей.

— Жалко.

— Это ещё почему? — Вика удивленно взглянула на брата, крепко державшего ее за руку.

— У меня стол сломался. Кто починит?

— Вместе починим. Завтра, идет?

Федя остановился и, по-птичьему склонив голову к плечу, рассматривал сестру. Пальцы его беспрестанно выкручивали большую круглую пуговицу на вязанном матерью свитере — к вечеру распогодилось, и темнота потеплела.

— Ты ведь тоже не любишь… чужих? — спросил Федя.

— Люблю, — возразила Вика. — Просто нужно время, чтобы притереться.

— Нет! — Встряхнул он головой, словно лошадь, отгоняющая слепня. — Если начинаешь притираться, можно так стереться, что тебя совсем не станет.

— Так ты хочешь, чтобы Макс вернулся или нет? — запуталась Вика.

— Хочу, — кивнул Федя. — Лучше, чтобы он приехал, чем ты — уехала.

— Я не уеду, — Вика повернулась к нему и, как всегда чувствуя подкожный страх, взяла за худые плечи. От колючей шерсти свитера засвербели ладони, но Феде отчего-то он нравился.

— Хорошо, — согласился брат и обстоятельно пояснил: — Потому что кроме тебя меня никто не понимает.

За поворотом в свете фонаря серебряной вспышкой сверкнула хромированная решетка радиатора и два белых луча пронзили темноту. Вика придержала Федю за руку, думая, что зачастили в их края неприлично дорогие машины, но, когда отполированный не хуже отцовского гроба «BMW» поравнялся с ними, почувствовала, как спину сковало морозом. Тонированное стекло опустилось, явив насмешливо улыбающегося Макса в небесно-голубой рубашке.

— Свежий воздух перед сном, — кивнул он, глядя Вике в глаза, — лекарство от всех бед?

— Некоторые беды очень навязчивые, — фыркнула Вика и испуганно потянула Федю за собой. Садиться в машину Макса она точно не собиралась.

— Запрыгивайте, — предложил он, но Вика упрямо шагала по раскисшей грязи, не замечая, как тяжелеют от мокрых комьев резиновые сапоги.