Серпантин

Мне нравится ее живой ум. С наслаждением внимаю мелодичному голосу, который бы можно было сравнить с пением птиц, не раздражай они по утрам своим существованием. Не могу оторваться от проницательного, анализируемого и доброго взгляда. Пребываю в восторге от способности интересно преподносить даже самые невзрачные истории, ни одну женщину я не слушал с таким удовольствием. Совершенно без ума от светлой улыбки и звонкого смеха. Предвкушаю каждый сладкий поцелуй. Нахожу непоколебимость в походке. Оцениваю хороший вкус в одежде. В восторге от культурной избирательности. Отмечаю виртуозность в приготовленных блюдах. Наслаждаюсь нотками благоухающих ароматов. Вижу безукоризненность в точных высказываниях, толике цинизма, щепотке социопатии, горсти остроумия, горе рассудительности и безграничной любви к животным. С упоением провожу каждую секунду нашего рандеву и невыносимо болезненно переживаю кратковременные расставания.

Это далеко не все, чтобы я хотел выразить словами, но боюсь мне не хватит ни вокабуляра, ни выдумки, ни времени, ни пластырей для намозоленных пальцев, ни даже всех блокнотов мира, пиши я про нее книгу.

Как бы это сентиментально не звучало, но с ней я чувствую себя значимым. Я чувствую, что живу ради чего-то большего: не ради себя, скитающегося по созданным больным воображением мирам, не ради славы, осознания великого смысла существования, не ради лучшего человека. Я чувствую, что живу ради того, кто способен своим присутствием воплотить все вышеперечисленное в жизнь, того, кто бы мог посодействовать всему этому.

**********

Наверно, я покажусь глупой школьницей, вожделеющий красивого мальчика из старшей школы, но мне никуда себя не деть.

У него безумный взгляд. Поначалу он кажется маньяком, одержимым или просто прокаженным. Но только спустя пару часов разговора ты понимаешь, что внутри, глубоко в его серых глазах таится душа ребенка, ранимого и чувствительного.

Его длинные черные ресницы притягивают и придают взгляду таинственность. Руки сильные и крепкие. Пальцы играют по моему телу, как на гитаре и каждое их движение вызывает дрожь. Его волосы, словно волны, обрамляют его волевое лицо с чувственными губами, которые я бесконечно хочу целовать. Его упругая грудь не дает мне засыпать по ночам. А широкие плечи возбуждают желание. Представляя его полностью, внутри меня бушует горячий вихрь, который рождается внизу живота и поднимается к груди.

Но не только это возбуждает его во мне. Несмотря на его внешнюю холодность, он обладает невероятно живым умом и потрясающим чувством юмора. Пожалуй, он единственный, кто может меня рассмешить. У него на все готовы ответы, даже в те моменты, когда он сам в себе путается. Мне приятно искать и находить между нами общее, что делает нас такими похожими. Иногда мне кажется, что мы знаем друг друга не одну сотню лет. Не одну жизнь. Кто знает, какими мы были лет триста назад: крестьяне на поле в Ирландии, или порочная связь лорда с прислугой.

Все это на самом деле неважно, когда мы нашли друг друга здесь, две отчаявшиеся и разочарованные в своем существовании души, несмотря на условия жизни и ее обстоятельств.

Я боюсь. Я боюсь одного. Что однажды мы друг друга потеряем. Во всяком случае, эта связь никогда не сможет прекратить своего существования. И, глядя в его глаза, я все больше это понимаю.

**********

– Чего задумалась?

– Думаю, что скорее да, чем нет.

– Скорее, что?

– Скорее люблю тебя.

– А я тебя – тем более, и чем длиннее ожиданье наших томных вечеров, наполненных душевными и тонкими мотивами, тем больше боли причиняет язвительная сердцу сила расставанья после. Но завтра, сумраком ночным покрытая, укутанная светом фонаря, та ложь, что в шутку обратилась и скрыла скорбь потухших глаз, легчайшим взмахом вымостит незримую дорогу к призракам двоим, что обрели в ту ночь покои душ своих.

– О чем ты, дурень?

– Ха-ха-ха, понятия не имею, но звучит красиво, да?

– Красиво. Решил потягаться с учительницей в красивом слоге? Вызов принят!

– Не, спасибо.

– Тебя никто не спрашивает. Я прочитаю свой стих.

– Ты их с собой носишь?

– Я написала его про тебя и ждала удобного случая:

Год уходящий принес страданий и печали, горестей немало,

Как, впрочем, те, что были до него.

В кружащем вихре снежного тумана мир вдруг застыл, укутанный слащаво-приторным дурманом,

А нас обоих вдруг не стало и далеко куда-то унесло.

Нет больше дрязг и ссор, слезливых и обидчивых речей, язвивых сплетен, навзрыд молящих о прощенье душ заблудших.

Нет более, вгоняющих в тоску наличием своим, угрюмых лиц, пустых звонков, ненужных слов, несбыточных желаний, обещаний душных.

Нет криков, драк, безбожных недопониманий, взглядов равнодушных.

Нет грусти неизбежных встреч и расставаний, что каждый раз рвут в клочья плоть и душу.

Зато есть дух волшебный праздника всеобщего.

Есть пир да мир на злобу дням грядущим.

Есть вольный жар чарующего часа, слова, сладкого воспоминания.

Есть юноша, чьи чудные глаза рождают влажные мечтания.

Тот юноша отнюдь не строки сказочной легенды: