Серпантин

Про принца на коне, про в замке заточенье, про туфельку хрустальную, про чудище, стенающее во страдании.

Хотя последнее, отчасти, правдой может показаться с дуру –

Ведь, завидав его, с меня буквально слезла страшная и злобная натура.

Он учит меня жить, любить, стремиться к высшей цели.

Каждый последующий урок интригу нес свою, качая нас на крепко скованной качели.

Любой поступок смысл нес, любая мелочь радость приносила.

Он мужественный, смелый, чарующе волшебный, изумительно красивый; добавь сюда, что пожелаешь, одна лишь вещь всегда прослыт неоспоримой – он мой любимый.

– Романтично.

– Романтично? Все что может сказать мистер-эрудиция?

– Я…

– Да шучу, успокойся. Я рада, что тебе понравилось.

– Эс, это правда здорово.

– Спасибо.

Она вмиг погрустнела. И отвернулась.

– Что случилось?

– Это очень серьезно.

– Расскажи.

– Расскажу, если обещаешь, что не будешь принимать поспешных решений.

– Обещаю, что там такого может быть?

– Это серьезно! – она вцепилась в мой халат. – Ты должен мне поклясться, иначе я видеть тебя больше не желаю.

– Клянусь. Священного писания у меня нет, но я клянусь.

– Я беременна.

– А?

– ТЫ глухой?

– Нет, я все расслышал. Предельно.

– И что ты на это ответишь?

– Если будет девочка, назовем ее Роза.

17

Бьющий по перепонкам, звук сирены скорой помощи, паника, страх, кататония, агония, литры крови на полу, душераздирающий крик и слезные мольбы о помощи.

Так многие готовятся к Новому Году, но на этот раз это не просто моя глупая шутка. Эс неожиданно стало плохо. Мы даже выпить ничего не успели.

Готовили вместе салаты, развешивали по дому украшения, наряжали елку, кошмарили кота, а потом гармония была резко разрушена.

Я еду в скорой, держа ее за руку, стараясь успокоить, попробовать унять боль. Ничего не понимаю.

Врачи постоянно о чем-то говорят, но я не могу сконцентрироваться даже на своих мыслях.

Время сжимается, растягивается, замедляется, ускоряется, останавливается, а может и все одновременно. Не могу найти грань между реальностью и страшными фантазиями.

Уже приехали или нет?

Я сижу в приемной и жду.

Чего я жду? Почему меня к ней не пускают?

– Пожалуйста, пройдемте, – сказал манекен в белом халате.

Мы отошли в сторону узкого коридора и только тогда он начал медленно и монотонно бубнить.

– Я не аудиокнигу слушаю, говори уже!

– Сожалеем.

– Ты что несешь?

– Ваша подруга умерла.

– Ха-ха, я оценил шутку, а теперь ведите меня к ней.

– Это не шутка, к сожалению.

У меня подкосило ноги, и я грохнулся на пол. Белый халат подхватил меня и усадил к стене, попросив у медсестры успокоительное.

– Объяснись, – едва выдавил слово.

– Беременность вызвала маточное кровотечение. Она потеряла слишком много крови, остановить не получилось.

– Как…

– Такое бывает на ранних стадиях. Плюс ко всему у нее была редкая группа крови, третья отрицательная, Вы знали?

– И что это меняет?

– То, что она бы в любом случае бы умерла во время родов. Ребенок, скорее всего тоже. Еще раз сожалею.

Сожалею? Это слово имеет хоть малейший смысл? Сожалею, сожалею, сожалею. По какому назначению его используют?

Когда вам отказали в работе на престижную должность, когда заблокировали карту и вы остались без средств в другом городе, когда потерялась собака, знакомый пригласил на свадьбу всех, кроме тебя, жена ушла к другу, акции обвалились, ставил на черное, но выпало красное, просрочил кредит и зря скупил все рыбные консервы по акции, ведь завтра заканчивается их срок годности?

Что, блядь, значит это слово?

Его говорят просто так и похуй где, главное не выказать себя равнодушным к твоей проблеме, но я-то знаю, что это всего лишь одна из форм вежливости. Кто решил, что это слово должно быть неотъемлемой частью смерти и всегда произноситься именно в этот момент?

Ты приходишь на похороны к троюродной бабке своего сводного брата по линии деда в десятом поколении Рюриковичей, через три пизды колено, являющейся тебе близкой родственницей, хотя ни разу в жизни их не видел.

И что ты должен делать? Конечно же строчить сожалениями, как из пулемета, и в ответ получать такую же очередь.

Да, пример утрированный. Но пусть даже это будут твои родители, что это меняет?

Стоишь ты у их могилы, оплакиваешь их, весь такой невьебенно прискорбный и убитый горем, или наоборот прикидываешь, как потратишь деньги с, оставленного тебе, наследства, а к тебе каждые несколько секунд кто-то подходит, нарушая личные границы, хлопает по плечу и СО-ЖА-ЛЕ-ЕТ.

Ох, я так сожалею, что говорю это без единой эмоции.

В пизду. Ненавижу таких лицемеров. Тот, кто действительно сожалеет, не сможет произнести и слова, потому что не найдет подходящего.

На самом деле я несу какой-то бред. Бред человека, потерпевшего горе.

Я проследовал за белым халатом, который привел меня тот самый кабинет. Краем глаза я увидел бледное лицо Эс и какое-то кровавое месиво вокруг. Меня чуть не стошнило, и я пошел в обратную сторону.

Перед выходом меня остановила медсестра.

– Вы родственник? – спрашивает.

– Друг.

– Согласно данным у нее нет близких, которые бы могли взять на себя организацию похорон, а также забрать ее вещи.

– Я… Я все сделаю.