Серпентес

Мейсон в попытке добраться до очага возгорания споткнулся о столешницу и полетел на пол. Внизу дыма было меньше, и Мейсон смог хоть что-то разглядеть. Он продолжил ползти к Лив. Безнадежный рыцарь. Приблизившись к небольшой дверце, которая вела вниз, он почувствовал жар на своем лице. Огонь не на шутку разгорелся и пожирал все на своем пути.

– Оливия! – В попытке докричаться до девушки Мейсон убрал ткань от своего лица и вдохнул гарь. Легкие неприятно обожгло.

– Мей… сон… – Лив не могла связать и слова. Она постоянно кашляла и с каждым ударом по двери теряла силы.

Через щель Мейсон увидел тлеющие светлые волосы. Лицо Оливии было перепачкано сажей, видимо, она пыталась потушить пожар. Светлый ангел как будто пал с небес и пострадал телом, но не душой.

– Лив, я тебя вытащу! Ты слышишь?! Я вытащу тебя! – Мейсон пытался разглядеть хоть что-то. Он пытался найти меч, который разрубит страшное чудовище и спасет принцессу. Мейсон снова начал кашлять, глаза слезились и болели.

– Мейсон… Я люблю тебя…

Он увидел ее чистые глаза, наполненные слезами.

– Лив, я тоже тебя люблю, только держись! Стой на лестнице и не вздумай падать!

Внизу уже вовсю гулял огонь и, как хищник, поджидал свою жертву. Глаза Оливии закрывались. Увидев это, Мейсон запаниковал.

– Нет! Лив! Смотри на меня! – Он кулаками начал бить по чертовой двери, надеясь, что это как-то поможет.

Оливия полностью закрыла глаза и потеряла сознание. Время остановилось. Мейсон видел все как в замедленной съемке. Его прекрасный ангел падал в преисподнюю. Огонь раскрыл свои объятия и принял худое, легкое и воздушное тело Лив.

– Оливия! Нет! – Из глаз Мейсона потекли слезы.

Он продолжал колотить в дверь, при этом повторяя имя Оливии. Он задыхался. Дым вокруг становился все гуще и гуще, он был готов забрать и Мейсона. Удары ослабли.

– Олив… – Мейсон провалился в пустоту.

Открыв глаза, Мейсон сразу понял, что находится в больнице – в светлой палате, где нет ничего лишнего. Слева пищали приборы, к которым он был подключен, справа на тумбочке стояла ваза с букетом ромашек.

«Бабушка», – промелькнуло у него в голове.

Бабушка любила ромашки и всегда показывала Мейсону, как их собирать и варить из них отвары и чаи. Они могли успокоить нервы и вылечить душевную боль, по крайней мере, в это верили люди, боль которых уже ничего не могло заглушить.

– Очнулся? – В проеме показался отец с суровым взглядом.

– Папа, я… – Тело не слушалось и было ватным. – Что с Лив?

Отец отвел взгляд. Пройдя через всю палату, он остановился у окна.

– На кой черт ты полез в этот дом?

– Папа…

– Я не договорил! – Он резким движением развернулся. – Это ты устроил поджог?

– Нет! Конечно нет!

– Тогда повторяю вопрос, зачем ты туда пошел?

– Чтобы помочь Оливии, я увидел дым и… Что с ней? Скажи мне! – Голос Мейсона дрожал.

– Она мертва.

Мейсон и сам все прекрасно понимал. Но где-то в глубине души он надеялся, верил, что его прекрасный ангел спасся, что она смогла раскрыть крылья и улететь от адского пламени. Но Лив покинула землю и вернулась домой на небеса.

– Хотел спасти? – Голос отца вырвал из размышлений. – Ты и ей не помог, и себе проблем подкинул! Знаешь, сколько я денег отвалил полиции? Они подумали, что это твоих рук дело…

– Но я не…

– Молчать! Вечно ты создаешь одни проблемы! Это все из-за тебя!

«Все из-за тебя…»

– Брат! Вот это встреча! – Дэн был рад увидеть Мейсона в новом учебном году. – Ты где пропадал? Я волновался, чувак.

– Привет, Дэн, да так, кое-какие проблемы, все нормально.

– Мейсон, я твой друг, и меня ты не обманешь. Я знаю, как трудно тебе было после смерти Лив. – Он положил руку на плечо Мейсона. – Знай, я всегда рядом, что бы ни случилось.

– Спасибо, я это ценю.

Мейсон встал с кровати и пошел к выходу, ему нужно было на воздух. Школа за два года его отсутствия не изменилась. Зато изменился он. К своему семнадцатилетию он начал курить, пить, его глаза стали более серыми, а улыбка стерлась с лица.

За эти два года он ни разу не приехал к бабушке. Потому что не мог. Не мог смотреть на этот дом, на гамак, на идеально скошенную траву и на соседний участок, который так и не восстановили после пожара.

Этим летом он начал заглушать свою боль девушками. Мейсон нуждался в близости. Только не в той, о которой пишут в романах, ему просто хотелось теплого тела рядом. И в июле он встретился с Клариссой. Одноклассница, которая случайно пересеклась с ним в торговом центре, не давала Мейсону скучать. У рыжеволосой бестии был парень, но ее это не сильно заботило.

Мейсон вышел на улицу. Дойдя до дуба у ворот, он опустился на лавочку. Почти на каждой скамейке были выцарапаны его инициалы. В детстве он считал это забавным. Казалось, будто тебе что-то принадлежит. Тебе, а не твоим родителям.

Ворота открылись, и на территорию въехало черное авто. Мейсон узнал номера Пипа, чудаковатого здоровяка с добрыми глазами и широкой улыбкой.

– Мейсон! – Кларисса на высоченных каблуках направлялась к нему.

«Вот черт! Как можно передвигаться на этих ходулях?»