Серпомъ по недостаткамъ

Патентная система, как оказалось, была ещё весьма далека от совершенства – в том плане, что патентуемые изделия запрещалось лишь производить в той стране, где выдавался патент. Что же касалось иностранного производства, то к ввозу запрещались лишь те патентованные товары, которые производились "по той же технологии". С одной стороны, это играло мне на руку – ввозимая во Францию техника успешно обходила все зарегистрированные парижские патенты, а моими патентами на производство самых "прорывных" деталей семейство Барро озаботилось в первую очередь. С другой стороны, это никоим образом не мешало местным умельцам изменять техпроцесс, а Поль обеспечивал продажи более чем семисот мотоциклов в месяц, да еще продавал кучу аксессуаров. Так что плюнуть на "лишние" почти миллион рубликов в год было бы опрометчиво. Проблемой пришлось заняться всерьез – благо, Барро прислал вместе с сыном два экземпляра "конкурирующего изделия" и нам было понятно, с чем бороться.

Володя Чугунов как раз наладил выпуск трехдюймовых шлангов высокого давления для снежных пушек, а суточное их производство пушек достигло десяти штук, так что можно было заняться и мотоциклетной проблемой. И, для начала, Полю было предложено устроить "распродажу прошлогодней модели" по триста франков в базовой комплектации (за мой счет, естественно). А мы, со своей стороны, гарантировали поставку "новогодних" в ассортименте.

Первая "новинка сезона" от старого "мопеда" отличалась двумя вещами. Во-первых, она стала, наконец, именно мопедом: две велосипедных педали вместо одного кик-стартера цену машины увеличили на сорок копеек. Второе отличие было более серьезным: рама теперь красилась в темно-красный цвет глифталевой эмалью (мне неделю пришлось упрашивать Камиллу придумать красную краску, но при этом не киноварь), а руль стал никелированным (прежний был всего лишь вороненым). Поскольку прочее производство было уже окончательно отлаженным, себестоимость мопеда составила теперь сорок два рубля без малых копеек.

Была проведена и небольшая доработка мотора, точнее – возможность доработки: новая головка цилиндра, которую можно было поставить вместо штатной при продаже, обеспечивала работу двигателя и на керосине (снижая, правда, мощность до полутора сил).

Ну а вторая была действительно новинкой: настоящий мотоцикл (на той же раме) с мотором уже в три с половиной силы (то есть тот же мотор, но обороты были повышены с тысячи восьмисот до трех тысяч) с двухскоростной коробкой передач и возможностью пристегивания коляски. Коляска (вместе с запасным колесом) предлагалась за полтораста франков, а сам мотоцикл – уже за пятьсот (то есть сто восемьдесят пять рублей). Не очень дешево, но теперь фара с генератором и аккумулятором были уже в стандартной комплектации. А в пакет опций входили теперь большое гнутое ветровое стекло на мотоцикл, ветровое стекло на коляску, комплект инструмента для мелкого ремонта (молоток, "семейный" ключ, ключ для спиц и набор для заклеивания проколотых камер).

В начале февраля новая линейка мотоциклов пошла в производство, ну а насколько это поможет нам победить конкурентов – покажет время.

За неделю до выпуска новых мотоциклов был выпущен гораздо более важный продукт: первого февраля был запущен газовый завод.

Но первое февраля запомнилось народу не только пуском газового завода. В этот день на дорогах заводского поселка появилось сразу четыре новых автомобиля. Два были "копиями" Киа Соул – и их счастливыми обладательницами стали Камилла и Мышка. А два – "осовремененными" версиями УАЗ-469, и достались они Илье Архангельскому и, естественно, мне. "Осовременивание" – если отвлечься от внутренностей – свелось к установке восемнадцатидюймовых тракторных колес.

Но самый большой сюрприз я получил уже второго, вместе с ответом на вопрос, а зачем Камилле понадобился газовый завод именно здесь и куда она собирается девать собственно получаемый газ. В городе газовый завод уже давно был, и нужные продукты углепереработки (такие, как фенол, нафталин, а после проведенной небольшой "модернизации" – естественно "за мой счет" – и аммиак) Камилла получала практически на месте.

Ну а кроме "полезной ядовитой химии" газовый завод вырабатывал лишь угарный газ и водород – и Камилла творчески подошла к стандартной, в общем-то, продукции.

Обычно народ газ использовал для освещения и (несколько в меньших объемах) для "кухонных нужд", городской завод был в основном для осветительных целей и построен. Ну а Камилла же – мастер "нетрадиционных" решений.

Меня удивило, что очень вредный угарный газ для нее оказался очень ценным сырьем – и в небольшом кирпичном "кубике" рядом с газовым заводом началось производство этилена. Очень, наверное, нужное для Камиллы производство. Но угарного газа завод выдавал мало, а водорода – много. И вот этот водород – весь водород – Камилла пустила в другой цех.

– Солнце моё – не удержался я от вопроса – и кто тебя надоумил этим заниматься? Вообще, кто все это придумал? Признайся, я тебя не трону – а просто пойду и оторву этому мерзавцу голову.