Серпомъ по недостаткамъ

– Будет очень интересно посмотреть как ты отрываешь голову самому себе. Однако твое признание меня радует…

– Почему себе? И какое признание?

– Ну ты же сам сказал, что ты мерзавец. Мне иногда так хотелось тебе это сказать – но раньше я стеснялась. А раз уж ты и сам себя так величаешь…

– Забудем про мерзавца. А когда я тебе говорил про эти установки?

– Как раз перед отъездом в Америку. Ты еще тогда сказал, что и масло у Нобелей плохое, и бензин. А когда я тебя спросила, где взять хорошее, ты сказал что самой сделать, из мазута. И сказал как. Я после твоего отъезда попробовала сделать гидрокрекинг в лаборатории и получилось очень хорошо. Большой реактор мне Лебедев помог спроектировать, он его и строил, а Мария Иннокентьевна денег на постройку дала…

– Ну ладно. Ты мне только на один вопрос ответь: там же катализатор нужен…

– Да, ты про него говорил. Но молибден мы все равно для Машки покупали, просто купили побольше, а никель с завода взяли.

Про производство бензина с помощью гидрокрекинга я знал лишь то, что процесс именно так и называется, и вроде бы помнил, что хорошие масла тоже этим способом делаются. Но вот про то, какой там используется катализатор – точно ни сном, ни духом! Пришлось допросить Камиллу "с пристрастием" – мне же самому стало интересно: а вдруг в глубине моего сознания запрятана вся технология двадцать первого века и я сам того не замечая, ее тут потихоньку внедряю. Оказалось, что – увы – не запрятана, все было гораздо проще.

У Машки стала подходить к концу проволочка, из которой нити для лампочек делались. Вот только оказалось, что проволочка эта была вовсе не вольфрамовая, а из молибдена. То-то мне казалось, что лампочки как-то тускловато горят… но другой проволоки не было, и пришлось озаботиться пополнением запасов. Камилла в этой работе была озадачена выяснением состава проволоки – оказалось, что там еще и тория около процента.

Молибден купили где-то в Германии, насчет тория тоже подсуетились – там очень немного надо было, Машкиного полуфунтового запаса хватило тысяч на двадцать ламп и еще много оставалось, так что не разорились, купив сырья на почти миллион ламп. Но оказалось что сплавить молибден с торием не удается – не плавился молибден в отечественных печах. Кто-то вспомнил, как я нихром делал – и, не подумав, сделали сплав молибдена с никелем. Понятно, что для ламп этот сплав не годился – вот Камилла и пригрела образец для своих опытов. Ну а дальше – проще: опытный (настольный) реактор Камилле сделали из простой черной стали, и она – дабы защитить металл от разъедания – покрыла внутренность реактора фольгой, как раз из того заныканного сплава. Ну а когда в уже "напольном" прототипе реактора реакция не пошла, роль никель-молибденовой фольги и прояснилась. Случайность, в общем-то – но для Камиллы вполне закономерная.

С гидрокрекингом Камилла очень вовремя все сделала. Потому что десять дней назад пришло известие, что завод Нобелей в Баку сгорел. Правда, еще неделю вагоны с бензином будут поступать (из Петровска вагон до Царицына больше двух недель ползет), а потом что бы мы делали? А теперь – ясно что. Правда теперь этим занимается Лебедев, а он, насколько я понял из разговора, больше на производство масел настроен – впрочем, "расстроить" его не очень трудно.

– Кстати, – прервала мои размышления Камилла, – я придумала как делать этот твой полиэтилентерефталат. Только долго получается, и дорого. Сейчас, когда газовый завод заработал, проще стало – из этилена получается этиленгликоль, а потом все просто… Я думаю, что если построить нормальную установку для перегонки метилового эфира терефталевой кислоты, то можно в день хоть тонну ПЭТ делать.

– А сейчас?

– А сейчас если все всё бросят и будут делать тебе только это, то фунта с два за день может быть и получится. У меня же в лаборатории всего двадцать два человека, и у каждого есть чем заняться. А что, тебе срочно зачем-то нужно получать тонну ПЭТ в сутки?

– Нет конечно, мне бы тонн двадцать-тридцать. У тебя нет на примете кого-нибудь, кто смог бы мне соответствующий заводик построить?

– Нет. Заводы ты строишь, мне это неинтересно. Не потому что это не важно, мне просто неинтересно то, что я не понимаю. У Флоренского спроси. Да, кстати, если будешь просить – проси еще и электрика: там нужна будет прорва кислорода, а Африканыч больше генераторов постоянного тока не строит.

– Зачем кислород-то?

– Этилен окислять, чтобы потом этиленгликоль делать.

– Ты что, прямое окисление этилена выдумала? Кто тебе на этот раз про катализатор сказал? Я-то точно помню, что не говорил.

– Не выдумывай, там все прекрасно само окисляется. Я только давление немного повысила, до десяти атмосфер…

– В стекле?

– Саш, ну что ты меня за дуру все время держишь? Я у Ильи Архангельского взяла трубу высокого давления от паровозной топки… ой, она же изнутри серебреная… ты хочешь сказать, что это опять реакция каталитическая? Что ты на меня так смотришь?

– Я вот думаю, вдруг ты где случайно возьмешь хлорид титана, смешанный с триэтилалюминием…

– А это тоже катализатор? Для чего?