Сертифицированное Чудо

Момент был наполнен волшебством: предзакатная луна в фиолетовом тумане, который с каждой секундой вдруг начал стремительно темнеть, укачивание большой воды с редкими брызгами соли, необычное ощущение тепла, растекающегося по телу. Я почти растворилась в благостных эмоциях, улыбка тихо покоилась на моих губах, как неожиданно меня пнули в ладонь. Один раз, потом второй. Я затаила дыхание и, приподняв голову, посмотрела на свой живот. Он был огромен. Так огромен, что загораживал мне горизонт, и мои руки не могли обхватить его.

И тут я проснулась. Сердце колотилось в ушах 200 ударов в минуту, одежда полностью пропитана потом. На моих губах остатки крика:

– Я беременна?!

Я сидела в темной комнате на расхлестанной темной постели. Василисы Андревны в комнате не было, чувствовался только неуловимый терпкий аромат духов. Как странно, что бабушка до сих пор пользуется духами. Скинув с себя промокший серый костюм и оставшись в одном нижнем белье, я внимательно рассмотрела и прощупала свой плоский живот. Никаких внешних перемен со мной не произошло, но с этого момента я знала, что беременна. Закутавшись в плед, я вышла из комнаты.

* * *

Поплутав по коридорам дома, я вошла в кухню. Дом будто разросся, в памяти явно отсутствовала информация о паре темных коридоров, в которые я по пути к кухне забрела. Василиса Андревна восседала в кресле, держа левой рукой трубку и выпуская кольца дыма в потолок помещения, правой рукой она перелистывала потрепанную тетрадь, лежавшую у нее на коленях. Тетрадь была настолько старой, что страницы ее проржавели и то и дело пытались выпасть. Бабуля пару раз выругалась, поймав бумажных беглецов, но заметив меня, улыбнулась, и указала на потертый кожаный пуф, стоявший подле нее. Пуф был низкий и широкий, я залезла на него с ногами, сильнее укутав свое обнаженное тело в плед. Тут только я заметила женщину, которая нам подавала обед сегодня. Она тихо хлопотала у большой деревенской печи. Казалось, она не увидела меня, потому что никак не отреагировала на мое появление в их с бабушкой вечере. На печи что-то зашипело, бабуля перевела взгляд на женщину, потом улыбнулась мне и снова обратила свой взгляд к тетради. Пока со мной никто не разговаривал, я не без интереса принялась к осмотру кухни. Обстановка была несколько иной, нежели я запомнила ее в свой последний приезд. Например, рядом с деревенской печью появилась керамическая варочная поверхность. Причем одной из самых дорогих марок. Старые облезлые чугунки и котелки стояли в ряд с современными кастрюлями. Так сказать, с кастрюльной элитой, отсвечивающей хромированными толстыми боками. Стол был очередным детищем сказок про варево и препарирование волшебства, вокруг которого стояли вполне реальные и современные кожаные стулья на крутящихся ногах. Да даже кресло, на котором дымила бабуля, было обито дорогой, цвета топленого молока, кожей с аккуратными терракотовыми строчками, явно не вписывающейся в быт деревенского дома.

– Все, я закончила наконец-то.

Василиса Андревна вновь одарила меня своей улыбкой, затянулась, выпустила дым в потолок и скинула с себя цветастый плед. Мое удивление, естественно, отразилось на моем лице. На бабуле был надет велюровый спортивный костюм цвета фиолетовой ночи и ежевичного джема. Ноги босые. И, самое главное, она скинула с головы повязанный платок, скрывающий ее стрижку под мальчика. Волосы были густые и темные. И как ни странно бабуля в этом современном образе смотрелась вполне органично.

– Мару, свари нам с Василисой кофе. Только не в машине. Свари-ка лучше на углях…

Я не сводила с бабули восхищенного взгляда.

– Ну, убери это ликующее любопытство из взгляда и спрашивай, о чем хотела спросить.

Я прикусила губу, раздумывая, о чем спросить, но потом вдруг выпалила:

– Откуда ты знаешь про мою беременность?

Василиса Андревна закрыла и отложила тетрадь (которая оказалась значительно толще и потрепаннее, чем я оценила ее первоначально), сделала затяжку и, прищурив левый глаз, отбила вопрос:

– Мне вот непонятно, почему ты этого сама не почувствовала. Ты же ведьма. Хотя для этого даже ведьмой не нужно быть… Срок превысил месяц.

Она укоризненно посмотрела на меня, будто я метлой для полетов подметала двор.

– Ой… Ты знаешь, что я ведьма?

Я задала вопрос как можно тише, косясь на Мару, безмолвно хлопотавшую у печи.

– В нашем роду все женщины ведьмы. Тем более в твоем случае.

Василиса Андревна сказала это пренебрежительно, даже не взглянув на меня. Мару тем временем подкатила к нам низенький кофейный столик, аккуратно уместив на нем две кофейные пары, молочник и вазочку с шоколадными конфетами. После она тихо удалилась, шурша своей длинной юбкой в пол.