Серв-батальон

Намного хуже дела обстояли с истончившимся бронепокрытием и системами вооружений, но Грин, выслушав мнемонический отчет об отсутствии боеприпасов к ракетным установкам и повреждении накопителей для оборонительных лазеров системы ПРО, отнесся к докладу равнодушно.

Он не желал даже думать о войне.

Мысль о гибели товарищей низводила рассудок до состояния полной прострации, душа выгорела дотла, Саймон перешагнул грань, за которой осталось прошлое, восемнадцать часов почти не прекращающегося боя состарили его, морально и физически.

Он стал кем-то другим.

Даже осунувшееся, похудевшее лицо с пепельно-серым оттенком кожи, казалось принадлежит другому человеку.

Испытывал ли он страх?

Да. Грин панически боялся одного: вот сейчас он включит систему связи и…

Он вздрогнул, когда ему ответили.

Отклик двух «Одиночек» такой разный, словно отвечали сами пилоты, потряс Саймона.

Откликнулись машины Верхолина и Тавгалова, – того самого капитана, что в начале операции командовал подразделением космического десанта.

Одновременно с коротким сеансом связи, принесшим потрясающую весть о том, что оба пилота живы и сейчас находятся под воздействием боевых реанимационных аппаратов, поступили и иные свидетельства, что «Фалангер» Грина не единственная серв-машина оказавшаяся на глубине сорока метров под землей.

Рядом зашевелилась коническая гора осыпавшегося через пролом в перекрытии грунта.

Саймон грешным делом подумал о чуде, до последней секунды ему почему-то не верилось, что в этом мире хоть что-то может окончиться благополучно, но через минуту из-под осыпавшейся земли появились контуры двух серв-машин, а затем вдруг он услышал слабый голос Верхолина:

– Грин?

– Антон!.. – Его голос сорвался, осип от волнения, да и нужны ли в такой ситуации слова?

Три серв-машины, выбравшись из-под завалов, стояли в центре огромного пустого ангара, а их пилоты, едва пришедшие в себя, живые лишь благодаря системам боевого поддержания жизни, в немом оцепенении смотрели на данные тактических мониторов.

На фоне изломанных прямых линий, прорисовывающих структуру подземных коммуникаций, резко выделялся наклонный тоннель, ведущий к поверхности.

– Поднимаемся… – Хрипло произнес Антон.

– Куда? Зачем? – Тавгалов только очнулся, его разум еще стыл жуткими травматическими ощущениями последних секунд перед беспамятством.

– Наверх. – Ответил Верхолин. – Мой «Аметист» фиксирует энергоактивность в цепях штурмовых носителей. Быть может, мы не единственные кто выжил?

* * *

Анкор.

3 часа 12 минут. 13 августа 2624 года…

Наверху еще царила ночь.

Мрак окутывал изуродованную землю, где превращенная в прах почва смешивалась с обломками боевых машин.

Весь континент, от края до края был сожжен, перепахан исполинскими воронками, не осталось ни лесов, ни рек, ни построек, орбитальная бомбардировка стерла рельеф, лишь кое-где в дымящихся скатах воронок выступали потрескавшиеся, белеющие, словно кость, фрагменты стеклобетонных сооружений.

– Саймон, проверь носители, Андрей, остаешься со мной в охранении. Будь готов к любым неожиданностям. Постоянно сканируй горизонт.

– Понял. – Безропотно ответил капитан Тавгалов.

Он находился во власти шока, вызванного глубоким, стопроцентным нейросенсорным контактом с серв-машиной. Если Саймон и Антон перенесли процесс слияния с кибернетическими системами легко, почти не заметив его на фоне нечеловеческого напряжения схваток, то Андрей, являясь новичком, с не подготовленной для подобных испытаний психикой, переживал внутреннее перерождение что называется «по полной программе»

Грин не узнавал окрестностей. Сканирующий комплекс действительно фиксировал работу энергетических цепей одного из трех штурмовых носителей, но на месте неудавшейся эвакуации батальона сейчас простиралась однообразная, перепаханная воронками равнина.

Носитель где-то рядом…

«Фалангер» Грина осторожно пробирался меж коварных воронок, обшаривая сканирующим излучением каждую пядь изувеченной земли.

Тлеющая почва затрудняла поиск, кроме высокой температуры, вызывающей тепловую засветку, прах земли был нашпигован металлом; к тому же некоторые фрагменты разорванных в клочья серв-машин, части уничтоженных штурмовых носителей, продолжали потреблять энергию от внутренних автономных источников, накладывая на фон тепловой засветки сложный узор фрагментированных, не поддающихся идентификации сигнатур.

Саймон продолжал поиск, хотя его начало брать сомнение, а действительно ли Антон наблюдал целую, упорядоченную сигнатуру?

Нет, шутить такими вещами Верхолин бы не стал.

Наконец голографический монитор, связанный с «Аметистом», выдал нечто похожее на конфигурацию аварийных цепей питания штурмового носителя. Если следовать появившимся данным, «Нибелунг», опрокинутый набок, лежал на скате одной из похожих на лунные кратеры воронок.

– Антон, я засек сигнатуру. Подтягивайтесь.

«Фалангер» Грина прошел еще метров пятьдесят и остановился на краю исполинского кратера.

Действительно на скате углубления лежал отброшенный сюда взрывными волнами штурмовой носитель.