Серые кардиналы советской эпохи

Соратники и ближний круг Сталина

После смерти Ленина произошло полное обновление всего партийно-государственного аппарата, но оно почти не затронуло его верхушку, то есть лиц, которые с начала 20‐х годов группировались вокруг Сталина и поддерживали его в борьбе со всеми оппозициями. Они были связаны с ним тесными узами многолетней совместной работы, личной и бытовой близости.

Это помогло Сталину создавать впечатление, что он опирается на прежнюю большевистскую партию, которой официальная пропаганда создавала имидж «верных ленинцев» и выдающихся политических деятелей. Без этих людей, обладавших политическим опытом, Сталин не смог бы обеспечить руководство страной в условиях тотальной замены партийных, государственных, хозяйственных и военных кадров.

Верные соратники были необходимы вождю народов для того, чтобы, опираясь на свой авторитет и авторитет «ленинского ЦК», они могли самостоятельно управлять партийным руководством республик, краев и областей, а при необходимости критиковать и отстранять их от власти. Поэтому Сталин после 1928 года лично ни разу не выезжал в рабочие поездки по стране.

Как и в период коллективизации, для осуществления контроля и наказания виновных он направлял туда своих ближайших соратников, которые разделяли со Сталиным не только политическую, но и идеологическую ответственность за массовый террор в стране.

Когда на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года Сталин объявил курс на «ликвидацию троцкистских и иных двурушников», после этого на протяжении двух лет он публично не выступал по этим вопросам. Но в его немногочисленных статьях и речах 1937–1938 годов говорилось уже не о репрессиях, а о ценности каждой человеческой жизни…

Идеологическое обоснование массовых репрессий Сталин доверил своим «ближайшим соратникам», как из числа руководителей партии (Каганович, Мехлис…), так и из органов (Ежов). При этом особенно отличился и «вошел в историю» генеральный прокурор Вышинский. Поэтому доля репрессированных среди членов Политбюро была ниже доли репрессированных членов и кандидатов в члены ЦК, а также аппаратчиков всех уровней и рядовых членов партии.

Чтобы обеспечить правильное понимание политики партии самими «ближайшими соратниками», Сталин имел на каждого из них досье с компроматом на службе и в личной жизни. 3 декабря 1938 года Ежов направил Сталину список лиц из числа членов и кандидатов в члены Политбюро, на которых имелись материалы в секретариате НКВД. В личном архиве Сталина хранились такие материалы на Хрущева, Маленкова, Берию и Вышинского.

Лояльность ближайшего окружения проверялась Сталиным по реакции на аресты их родственников, а также на очных ставках с их недавними соратниками, подвергнутыми арестам. Однако не все члены Политбюро посвящались в острые вопросы, связанные с великой чисткой. Как вспоминал Молотов, в Политбюро на эти случаи была отдельная «руководящая группа, в которую не входили Калинин, Рудзутак, Косиор и Андреев».

Официально эта «руководящая группа» была оформлена постановлением Политбюро от 14 апреля 1937 года в виде «постоянной комиссии» Политбюро, которой поручалось готовить решения для Политбюро, а «в случае особой срочности самой решать вопросы секретного характера». Только члены этой комиссии Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и Ежов разрабатывали стратегию и тактику великой чистки и имели полное представление о ее масштабах.

Историками подсчитал, что в 1937–1938 годах Молотов провел в кабинете Сталина 1070 часов, Ежов — 933, Ворошилов — 704 и Каганович — 607 часов. Это в несколько раз больше времени, отведенного на приемы всех остальных членов Политбюро. Только Молотову, Кагановичу и Ворошилову Сталин разрешал знакомиться с донесениями, направляемыми ему Ежовым.

На лиц из первой группы таких донесений арест требовал личной санкции Сталина. На одном из таких списков, которые «проверяются для ареста», Сталин написал: «Не «проверять», а арестовывать нужно». Значит, он хорошо знал эти материалы и считал вопрос с их виновностью очевидным для него.

Вторая группа списков являлась информацией о ходе следствия. На них Сталин, Молотов и Каганович часто оставляли указания и степени воздействия на подозреваемых. В третью группу входили списки лиц, приговоры которым должны были быть санкционированы Сталиным и его ближайшим окружением. Некоторые списки именовались «альбомами» и включали по 100–200 имен, где на отдельных листах кратко излагалась суть дела обвиняемых.

Под каждым делом были отпечатаны имена членов верховной «тройки» — Ежова, Ульриха и Вышинского, но пока без их подписей. Сталин на этих листах ставил цифру 1, означавшую расстрел, либо цифру 2, что означало 10 лет лишения свободы. Судьбу лиц, о которых Сталин не оставлял пометок, «тройка» решала по своему усмотрению.