Серый ангел

– Не скромничайте. Голосовали может и все, только идея вашей была, – строго поправила императрица и грустно протянула. – Ники же знай себе одно повторял: «Претерпевший до конца спасется». Любимая фраза.

– Мне тоже доводилось её слышать, – подтвердил Виталий. – А вот про ответственность ни разу. Нет, – поправился он. – Перед сыном, перед семьёй – да, но не перед страной.

– Что значит некому было обучить.

– А такому надо учить? – не сдержался Голицын.

– Иных… надо, – горько откликнулась императрица. – И желательно, чтоб учитель был как вы. Эвон, как у вас складно и логично всё получается. Доводы передо мной ровно кирпичики выкладываете, один к одному. В точности, как и накануне вечером, когда насели на меня вместе с Алёшей и сёстрами его, уговаривая на сей пост согласиться, Признаться, опешила поначалу. Хотя более всего меня ваше поведение смутило.

– Почему? – вырвалось у Виталия.

– Таить не стану. Вы уж простите меня, ради бога, но я поначалу решила, что вы нечто вроде, – она поморщилась и брезгливо произнесла, – вроде Распутина. Особенно когда Татьяна как-то раз, наедине со мной оставшись, случайно обмолвилась и вас Серым ангелом назвала. Она ж более всех характером в свою матушку уродилась и тоже ко всяким… глупостям чрезмерно склонна, – и новая волна недовольства лёгкой тенью скользнула по ее лицу. – Вот мне и подумалось – свято место пусто не бывает. Старца убили, и на тебе – замена сыскалась. Потому и удивилась вашему молчанию.

– Я вроде бы тоже что-то говорил…

– Изредка. И по делу. Но не более. Притом весьма здраво и рассудительно. Вот я и гадала, почему вы не сами решили сей пост занять и для чего вам на самом деле моё назначение потребовалось? Всё некий тайный умысел в нём искала.

– Из-за этого и посматривали на меня время от времени? А догадка, что нет ничего тайного, вас под самый конец осенила?

– Верно, поглядывала. Когда-то я хорошо по глазам читала. Жизнь заставила. Светская. Она ж как яма со змеями. Едва зазевался, непременно укусят. Жаль, покойная Александра Фёдоровна так этого и не поняла. Потому и ходила до самого отречения… искусанная. Да и Ники из-за неё изрядно доставалось. Кстати, она и впрямь, как мне рассказывали, во время отпевания сына скончалась или то в народе домыслили? Уж больно оно… романтично звучит, ровно в шекспировской пьесе.

– И тем не менее. Шаги, которые она к гро… к нему сделала, действительно последними в её жизни оказались. Подлетела, будто лебедь чёрная, припала на грудь, обняла его – и… всё.

– Вот уж точно, что чёрная, – буркнула вдовствующая императрица, явно намекая на её негативную роль в жизни сына, Но справедливость взяла верх, и чуть погодя она с видимой неохотой признала: – Впрочем, Ники моего она и впрямь любила, не отнять. Хоть и глупая женщина, однако такая любовь отчасти её оправдывает, – и вдруг спохватилась. – Разоткровенничалась я с вами отчего-то. Но я надеюсь…

– Военную и государственную тайну хранить обязан по долгу службы, – отчеканил Голицын. – Личные же – по долгу чести. Посему со мной вы и впредь можете позволить себе некоторые откровения, – и он, помедлив, решил рискнуть, продолжив: – Тем более, я и сам кое в чём разделяю ваше отношение… к неким из усопших.

– Я рада, что мы с вами и здесь думаем в унисон. – Лицо Марии Фёдоровны просветлело, и Виталий понял, что не прогадал со своей откровенностью. – Отчего же вы доселе со мной скрытничали? Или опасались?

– Не с вами одной, ваше императорское величество. И причина иная. Не забывайте – я всё время рядом с их детьми, а матушка и батюшка для них – самые дорогие в мире. Потому и не позволяю себе ни с кем таких вольностей. De mortuis aut bene, aut nihil[4].

Императрица удивлённо качнула головой.

– Так вы, князь, ещё и латынью увлекаетесь. Вот уж не подумала бы, – протянула она.

– Какое там, – небрежно отмахнулся Голицын. – У Боткина с десяток фраз позаимствовал – вот и все мои познания. Просто слишком часто о вашем сыне норовят нечто эдакое сказать. Ну и о супруге его тоже. Вот и решил в случае чего древних авторитетов на помощь призвать. А так я особыми познаниями – увы – не обременён.

– Вдобавок вы и кладезь скромности, – покачала головой Мария Фёдоровна. – Не в первый раз подмечаю: лишнего на себя не берёте. А ещё по глазам читать умеете.

– Ничего подобного. Промахнулись вы, ваше императорское величество.

– Ну а как же тогда прознали про мою догадку под самый конец вечера? – напомнила она.

– Тут иное. Вы, обращаясь ко мне, перед словами «светлейший князь» всегда лёгкую паузу делали, в которую иронию вкладывали пополам с насмешкой. А в конце того вечера перестали, – честно сознался Голицын.

– Ишь ты! – хмыкнула императрица и лукаво поинтересовалась: – Да, кстати, разговор мой с внучками и внуком вы тоже заранее срежиссировали?