Серый ангел

Да, по предварительной договоренности – требовалось показать обоюдную антипатию, но тем не менее. Что если она и впрямь обиделась? Ведь прошёлся чуть ли не по самой болезненно воспринимаемой всеми женщинами проблеме, в какой бы стране и в каком бы веке они ни жили, – по возрасту.

Однако странное дело. Вроде пустяк, но как поделикатнее спросить её, на ум не приходило. Отчаявшись, он бухнул напрямую, робко осведомившись:

– А вы на меня не сильно рассердились, когда я на Совете заикнулся о… – Голицын замялся.

– Да уж, намекнуть женщине на её преклонные лета – хуже оскорбления не придумать, – сдержанно улыбнулась императрица.

– Простите, ради бога, – повинился Виталий, – но и я о том же подумал. Потому и сказал, чтобы все подумали: такого она ему никогда не простит.

Мария Фёдоровна небрежно отмахнулась.

– Коль для дела надо, считайте, простила. Впрочем, вы предусмотрительны, господин Станиславский. Чрезмерно рисковать не стали – намёком отделались. Сызнова мудро поступили, ничего не скажешь. Нуте-с, и до каких пор мне с вами «враждовать» прикажете? – Голицын беспомощно развёл руками. – То есть как? Всякой пьесе когда-то надлежит закончиться.

– Тогда до тех пор, пока… в Совете среди господ регентов останется не больше трёх великих князей. А лучше всего два.

Императрица заметно помрачнела.

– Я понимаю, ваши действия и Алексею, и всей стране во благо, но честно признаюсь: не хотелось бы и дочь свою, Ксению Александровну, огорчать. Я и без того всех сыновей лишилась, так хоть…

– А при чём тут Ксения Александровна? – искренне удивился Виталий.

– Ну как же. Первым делом вы, по всей видимости, на Николая Николаевича нацелились, так?

– Угадали.

– Брат его, Пётр Николаевич, особой опасности для вас не представляет. Следовательно, вы его напоследок оставите, а сами моим зятем займётесь, Александром Михайловичем.

– Да ничего подобного! Я про него и не думал вовсе. И он, и Пётр Николаевич пусть остаются. Даже Андрей Владимирович, если уж на то пошло.

– То есть вторым вы Кирилла на прицел взяли?! – изумилась Мария Фёдоровна. – Но отчего именно его?

– Не люблю предателей, – честно ответил Голицын. – Никогда не знаешь, в какой миг они тебе нож в спину воткнут.

– Если вы о марте семнадцатого, дело прошлое. Да и не он один, все хороши.

– Неправда, – зло мотнул головой Виталий. – Поверьте, ваше императорское величество, столь похабно не вёл себя никто из Романовых.

– Значит, я чего-то не знаю, – задумчиво протянула императрица. – Либо он написал мне о тех днях далеко не всё, либо исказил. И что именно вам известно о нём эдакого?

– Перевёртыши вроде него – очень скользкий народец. Как налимы, – уклонился Голицын от прямого ответа. – И, судя по тому, как вы к нему снисходительны, его байка оказалась вполне правдоподобна…

– Вот и расскажите свою. Вместе и сравним.

Рассказать хотелось. Но Голицын отчётливо понимал – не время выкладывать карты на стол. При всей доброжелательности к самому Виталию со стороны Марии Фёдоровны. Великий князь, судя по его выходкам на том же Совете, да и поведению в целом – хороший шулер. Кто знает, что у него припасено в рукаве.

А потому если и вскрываться, то будучи абсолютно уверенным в победе. Иначе говоря, при наличии четырёх тузов с джокером во главе. Но последний пока в колоде, то бишь в Петрограде. Выпадет ли он в прикупе – вопрос. Следовательно, рано.

Однако, не желая обидеть императрицу откровенным отказом, вслух сказал иное. Дескать, сейчас гораздо выгоднее иметь Кирилла Владимировича в качестве явной оппозиции. Пусть к нему стекаются обиженные и недовольные политикой Регентского совета. А если его не станет – где их прикажете искать? Куда спокойнее, когда ядовитая змея на виду. Оно проще. А то затаится в тёмном углу и выползет в самый неподходящий момент, чтобы ужалить.

– Ну, будь по-вашему, – с лёгким разочарованием в голосе нехотя согласилась Мария Фёдоровна. – Но третий точно не мой зять?

– Ни в коем случае, – заверил её Голицын. – Поэтому можете в случае чего успокоить вашу дочь и твёрдо сказать ей, что пока вы возглавляете Регентский совет, её супруга из него никто не посмеет удалить. Вы не позволите.

– Что ж, как мне довелось слыхать, вы у нас – человек слова, посему верить можно. Жаль лишь, что порою чрезмерно скрытны.

Уловив легкий упрёк, Голицын пояснил:

– Скрытен до поры до времени, ваше императорское величество. Когда я решу, что узнал о Кирилле Владимировиче достаточно, первой, кому я выложу раздобытые сведения, окажетесь именно вы, – и, припомнив слова главаря банды Горбатого из «Места встречи», уверявшего, будто «бабу не обманешь, она сердцем чует», добавил: – Но непременно в его присутствии, поскольку мне очень понадобится помощь со стороны хорошего чтеца по глазам, – и, судя по её довольной улыбке, понял – лесть удалась.

– Договорились, – кивнула она. – Ну а до тех пор, умоляю, поберегите себя. Сдаётся, если вы останетесь подле Алексея хотя бы ещё на несколько лет, из него выйдет отменный государь.