Серый ангел

Но обо всём этом господам регентам говорить нельзя. Мигом взвоют. Дескать, наш священный долг помогать союзникам. А про окончание войны этой осенью и вовсе поминать не стоит – сразу на смех поднимут. Доказательств-то у Виталия никаких.

Оставалось промямлить о необходимости сосредоточить главные усилия для укрепления обороны северной ветки железной дороги, ведущей из Петрограда к Романову-на-Мурмане, где в порту скопилось огромное количество стратегических грузов, привезенных по союзным поставкам. Дескать, все они могут быть использованы большевиками при обороне Петрограда, если не позаботиться о надёжной защите как города, так и порта.

Ну и упомянуть про то, что Каппель ещё не полностью замкнул кольцо окружения с восточной стороны.

А кроме того не решён вопрос с Балтийским флотом. Если морячки-братишки начнут гвоздить по Петрограду из орудий главного калибра мало никому не покажется. В том числе и мирным жителям.

Однако повезло, удалось уговорить. Да и то в первую очередь потому, что Николай Николаевич на наступлении особо не настаивал. Коль главкомом остался Марков, то и впрямь ни к чему спешить. Наоборот, задержка на пользу, авось в дальнейшем все-таки удастся возглавить наступающую армию.

Однако случая великий князь не упустил, выдав ехидную реплику.

– Чего же вы опасаетесь при наличии столь победоносной армии, коя, как вы уверяете, не проиграла ни одного сражения?

– Всё так и я от своих слов не отказываюсь, – невозмутимо подтвердил Виталий, – но вспомните Ватерлоо и сразу поймёте, что войну выигрывает тот, кто одолевает в последней битве. Именно потому её надлежит как можно тщательнее подготовить.

– У нас на фронте сие промедление назвали бы не иначе как трусостью! – поучительно заявил Николай Николаевич, обращаясь к Алексею.

Стремясь сохранять хладнокровие, Голицын молча терпел предыдущие нападки великого князя, но всякой выдержке есть предел и Виталий сорвался, огрызнувшись:

– Дело рядового воина – стремиться в бой, дело командира – не торопиться попусту. Вы, великий князь, вроде в недавнем прошлом главнокомандующий, но ныне рассуждаете подобно простому солдату.

С возвратом незаконно захваченных земель их прежним собственникам бывших великих князей также подстерегала неудача. Голицын хладнокровно заявил, что слово государя – золотое слово. Посему всё надлежит оставить во исполнение клятвы, даденой им в Оренбурге. Отныне и впредь она принадлежит государству, а пользоваться ею станут исключительно те, кто её обрабатывает.

– Да вы представляете, что сейчас начнется?! – взревел Николай Николаевич. – Точнее, уже началось. Усадьбы грабят, жгут, их владельцев убивают. И всю эту вакханалию вы предлагаете оставить безнаказанной.

– Ни в коем случае, – в свою очередь повысил голос и Голицын. – Несомненно и разграбление, и поджог помещичьих усадеб будет караться по закону. Не говоря уж про убийства их обитателей. По каждому случаю ведомство господина Герарди будет проводить расследование и принимать к виновным самые жёсткие меры вплоть до… Впрочем, понятно. Однако касаемо земли… – и, смягчив тон, почти просительно произнес: – Поймите, народ верит власти как ребёнок родителю. То есть ровно до тех пор, пока не поймёт, что его обманывают. И тогда люди станут равнодушными к ней. К чему оно приводит, вы сами наблюдали воочию, притом совсем недавно. Сейчас мы начинаем с чистого листа. Так давайте уподобимся умным людям и сделаем выводы из своих прежних ошибок.

– Умные люди учатся на чужих ошибках, – съязвил Кирилл Владимирович.

– Неправда, – отрезал Виталий. – Это свойственно лишь мудрецам. Умные же – на своих. Только в отличие от дураков они их не повторяют.

Николай Николаевич про свою промашку после строевого смотра не забыл и, желая загладить её, обратился напрямую к Алексею.

– Государь, если мы вернём землю прежним владельцам, то приобретем тем самым массу сторонников. А народ, поверьте, ваше императорское величество, промолчит. Если же нет, то не следует забывать про армию. Какая-никакая, – не преминул он вставить очередную шпильку, отыгрываясь за смотр, – но она у нас ныне имеется.

– Сдаётся, вы так и не поняли, что она у нас имеется именно благодаря этому указу Регентского совета! – вырвалось у Виталия. – И неплохо комплектуется исключительно благодаря одному из примечаний: дезертировавшим с военной службы пай земли вовсе не полагается, как не желающим её защищать. А стоит нам отменить Указ, как народ обратно побежит из неё. Причём самые лучшие, обстрелянные, испытанные в боях, поскольку фронтовики окажутся лишёнными своих льготных паев. Я уж не говорю про награждённых орденами, тем паче георгиевскими крестами, а посему имеющих самые высокие льготы. Так кого вы собираетесь отправить на усмирение?!

Он усилием воли взял себя в руки, досадуя за срыв, перевел дыхание и уже более спокойно продолжил:

– Да, мы почти победили. Но смею напомнить всем присутствующим, что в число победителей входит весь народ. Посему плодами её надлежит делиться. Даже против своего желания. А что мы в силах дать им ныне?