Серый и соседка

– Я не хочу быть иждивенцем, – честно ответил Алексей. – А не быть им пока не могу. Лариса, мне это как серпом по… ты поняла. Да, я инвалид, но на кое-что еще годен. Милостыня мне не нужна.

– Идиот, чтоб тебе! – девушка съездила его по затылку. – Дурень… Серый, милый мой, ну как тебе объяснить, а? Ты не иждивенец и не нищий, и я тебя не из жалости к себе позвала.

– А зачем? – упрямо спросил он.

– Чтобы ты был у меня, – ответила Лариса совершенно серьезно. – Чтобы ты был моим. Был со мной. Какие тебе еще причины нужны?

– Ларис, но я же…

– Серый, хромота у тебя приобретенная. С головой – полный порядок, а что ты заводишься на ровном месте – ну, характер такой паскудный, у меня не лучше.

– А квартира? – осторожно спросил Алексей.

– Ну так мы же выяснили, в чем там дело.

– Ну, с юридической точки зрения – да, разобрались. Но запах-то откуда?

– Не знаю, – ответила Лариса. – Правда. Но, Серый, вспомни свое любимое «Простоквашино»: с ума по одному сходят, это только гриппом все вместе болеют. Запах чувствовала я, ты сам, твой друг… Кстати, жильцы не жаловались?

– Пока нет, – ответил он. – Я их предупредил, правда. Сказал, мол, мусоропровод иногда засоряется, ничего крупного туда не кидайте, а то вонища будет на весь подъезд. Если они что и почуяли, то списали на это, как пить дать. Тем более, сдаю-то я дешевле некуда, там ведь, считай, голые стены… Они еще спрашивали, можно ли обои поклеить, те, которые у меня там лежат, ты видела, или хоть плакат какой-нибудь повесить. Ну я и разрешил, мне все равно, а людям жить приятнее.

– Да уж, тут грех жаловаться, – улыбнулась она. – Заодно и ремонт сделали, да?

– Ну вроде того… Я вообще идеальный квартирный хозяин, – невольно усмехнулся Алексей. – Мне абсолютно все равно, что творится на моей – условно моей – жилплощади, кто там гостит и в каком количестве, чем они занимаются… Просил только соседок не беспокоить, они пожилые все-таки. Ну да Елена Матвеевна не жалуется, я у нее регулярно спрашиваю. Так, говорит, иногда пошумят да успокоятся, студенты же…

– Серый, ты со своим безразличием однажды можешь обнаружить на условно своей жилплощади наркопритон, бордель или труп, в разных комбинациях, – добрым голосом сказала Лариса, и он поперхнулся.

– Хватит уже! Тебя послушать, я вообще жизни не знаю!

– А ты и не знаешь, – совершенно спокойно произнесла она. – И не обижайся. Что ты видел-то, Серый? Детдом, ПТУ, армия, госпиталь. Всё. Ты и с людьми общаться не умеешь. Поработал вот – уже лучше стало, но и то…

– Лариса…

– Не перебивай. Ты на Джека похож: команды знаешь, хозяина слушаешься, но вырос ты на цепи, и что там во внешнем мире творится, не представляешь. Только давай без глупостей, Серый, не надо вставать, собирать вещи и гордо уходить в рассвет, ладно?

– Не стану, – негромко ответил он. – Ты права. Просто неприятно это осознавать, мне лет-то уж порядочно, вон, половина головы седых волос, а все дурак дураком…

– Серый, брось ты это вот… Ты меня всего на два года старше, – сказала Лариса. – Ну что так вытаращился? Хочешь, паспорт покажу? У меня его до сих пор в магазине спрашивают, если я алкоголь покупаю, не верят, что мне заметно больше восемнадцати! А раз спросили, когда я зажигалку купить хотела, представляешь? Не сигареты, я ж не курю, а просто зажигалку, я всегда ее с собой ношу на всякий случай…

– Вдруг кто прикурить спросит?

– И это тоже. Или у фонарика с мобилкой батарейки сядут, а мало ли… – Лариса потерлась щекой о его плечо и душераздирающе зевнула. – Серый, давай спать, а? И не заморачивайся ты, очень тебя прошу! Придумаешь сам себе какую-нибудь глупость, поверишь в нее и маешься… А на самом деле все очень просто. Вот как я тебе сказала: я захотела, чтобы ты был со мной. Ты не возражал. Ну ладно, – поправилась она, – тогда ты совсем растерялся и возразить не мог, но времени-то уже немало прошло. И, Серый, ты ведь взрослый мужик, захотел бы уйти – силой я бы тебя не удержала.

– А я собирался, – честно сказал Алексей.

– И что?

– Не смог. Стыдно у тебя на шее сидеть, обидно, что я такой… никчемный, но и уйти я не в состоянии. Не потому, что некуда, просто – не могу.

– И не надо, Серый, – Лариса поудобнее устроилась на его плече. – Не уходи. Разве тебе плохо?

– Мне хорошо, – честно ответил он. – Но, Ларис, постоянно зудит что-то: я не могу так жить. Я не должен…

– А что и кому ты должен? – серьезно спросила она. – У тебя никого нет. Мать ты не видел много лет, но я соглашусь: какая ни есть, а родная кровь, поможешь, чем сможешь, если захочешь. Друзья, сослуживцы? Так я от тебя только о Владе слышала. Однокашники? Те, с кем ты учился в том же ПТУ? Ты ведь ни разу о них не упоминал. Серый, ау? Прием!

– Я слушаю, – сказал Алексей, глядя в сторону. – Ты опять права. У меня никого нет. Может, если бы тогда, в детстве, я повел себя иначе, то жил бы в семье и вырос обыкновенным парнем. Но я не смог, не захотел, вернее, вот и маюсь теперь… беспризорным.