Серый и соседка

– Откуда ты знаешь, что вышло бы, а чего нет? – вздохнула Лариса. – Серый, помнишь, твои соседки сказали, что если любую бабку расспросить, материала на сериал хватит? Так с тобой то же самое!

– Да уж, – фыркнул он. – Смесь боевика с любовным романом! А, еще эта… бытовая драма, да?

– И немножко мистического детектива, – дополнила девушка.

– А у тебя?

– Серый, я не помню, договаривались мы или нет, но если нет, то скажу сейчас – я никогда ничего не рассказываю о своих бывших, – серьезно сказала она. – Ни хорошего, ни плохого. Никогда никого ни с кем не сравниваю, не обсуждаю и не осуждаю. И в компаниях в подобных разговорах не участвую принципиально. Не люблю, знаешь ли, грязным бельем на публике трясти.

– Ясно, – сказал Алексей, хотя от души немного отлегло.

Кто знает, с кем прежде встречалась Лариса, это могли оказаться люди интереснее и успешнее, чем он сам… «Только с ними она не осталась, – дошло вдруг до него. – Характерами не сошлись или еще что… неважно. Хотя кто молчал бы уж про характер!»

Алексей прекрасно понимал, что после травмы и без того неласковый нрав его сделался еще хуже: всё раздражало, вспышки ярости на ровном месте сменялись приступами ненависти к себе из-за беспомощности и зависти к здоровым и беззаботным окружающим, глухая тоска, приходившая следом, сделалась привычной. Вот в последние полгода немного отпустило, и то не до конца…

– Спи, Серый, – сказала ему Лариса. – Не переживай так. Это просто весна идет, вот ты и на нервах… Спи.

И он уснул, успев еще подумать – причем тут весна?

Снег еще не стаял, но солнце пригревало все сильнее, и на открытых местах сугробы сделались ноздреватыми, будто полупрозрачными на свету, и бежать по ним было не так-то просто. Запах талого снега будоражил, свежий ветер ерошил шерсть, заставлял нервно поводить носом, вздрагивать в поисках знакомого запаха.

Вот!.. Он ринулся по следу… и почти сразу остановился – путь ему преградил глубокий овраг. Спуститься туда нечего было и думать – снегу навалило по самые края, где-то внизу журчала вода (то ли талая, то ли просто ручей), можно было ухнуть так, что не выберешься. Перепрыгнуть? Нет, слишком широко… Перейти по бревну – вон лежит упавшее дерево? Оно скользкое, мокрое, а он не рысь, чтобы уцепиться когтями за ненадежную опору!

А та, кому принадлежал манящий запах, маячила по ту сторону оврага, в тени старых елей, сидела, смотрела на него в упор, выжидала, но сама идти к нему не собиралась.

«Это нечестно, – подумал он. – Она легче и моложе, что ей это бревно! А я попросту сорвусь и сверну шею – как знать, что там, на дне оврага? Камни, бревна? Обойти его? На это уйдет полдня, и я потеряю след…»

Она встала, развернулась, взглянула через плечо и потрусила в чащу.

– Серый, уже утро, – сказала Лариса ему в висок. – Просыпайся, соня.

– То спи, то просыпайся, – буркнул он. – Определись уже.

– Серый, ты временами делаешься невыносимым. Правда, ты при этом так забавно ерошишься, что сердиться на тебя нет никаких сил! – Девушка села и с чувством потянулась. – Давай, вставай. Пойду приготовлю чего-нибудь на завтрак… или бутербродами обойдемся?

– Да все равно, – ответил он, нашаривая джинсы.

– Ты чего такой? – спросила Лариса. – Болит что-нибудь? Или приснилась ерунда какая? Ты во сне что-то бормотал, но я ни слова не разобрала…

– Да, снилось что-то, но я не помню, – солгал Алексей. – Муть какая-то… Ларис, извини, я вчера на тебя нарычал, сам не понимаю, почему. Чувствую себя истеричной дамочкой: на нее в автобусе косо взглянули, а она дома всю посуду переколотила… Противно, сил нет, а что с этим делать, не знаю! Пойти сдаться мозгоправу, может, чтоб крышу на место приколотил?