Серый мир

Игнат лежал на земле, в луже собственной крови. Грудная клетка была разворочена, и наружу торчали обломки ребер. Да, с такими ранами долго не живут. Удивительно было, что Морозов до сих пор находится в сознании. Лицо его было бледное, казалось, что в теле не осталось ни единой кровинки, вся грешная вытекла. Но, несмотря на страшную рану, Игнат до сих пор пребывал в сознании и даже пытался что-то говорить. Правда, получалось у него это из рук вон плохо, вместо слов с губ срывались только стоны да хрипы, ну еще и кровь текла из рта.

— Командир! Коман…дир, — прохрипел Игнат. — Вас все…ех в рас…ход прик…ка…за…ли.

Наклонившись над израненным Игнатом, я, не обращая внимания на его бормотание, начал лечение, слушаясь подсказок внутреннего помощника.

— Положи руки на края раны. Закрой глаза и представь, что из рук льется теплый свет. Так, как будто твои ладони — это кварцевые лампы, — прошелестел внутри меня тихий голос Даймона.

Я разрезал ножом тельняшку и положил руки на грудную клетку, в нескольких сантиметрах от страшной раны. Закрыл глаза и попробовал представить, как мои ладони нагреваются и из них льется теплый свет. По ощущениям мои ладони остались такими же холодными, как и были, но вот затылок явно стал нагреваться, не сильно, так, еле-еле. Боясь спугнуть удачу, я слегка приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть, что ж происходит с раной. От моих ладоней шло еле уловимое светло-голубое свечение, оно излучалось мягко и омывало рану, подобно струе теплой воды. Запекшаяся кровь исчезала под действием голубого света, шедшего от моих ладоней. Рана очистилась от запекшейся крови и мусора — лоскутков ткани и комочков земли.

— Теперь надо срастить кости и восстановить все кровеносные сосуды, — шелестел в моей голове голос Кота. — Действия те же, что и в первый раз, но теперь ты должен выбирать конкретную цель и направлять на неё поток света из ладоней. Понял? И представляй, что срастаются кости, как можно реальней, в подробностях и мелочах. Понимаешь?

Я только кивнул головой и начал работать. Сколько прошло времени, я так и не понял. Может, пять минут, а может, и час. Работа была настолько кропотливая и сложная, что я ушел в неё с головой, выключившись из окружающего мира. Только закончив и поднявшись на ноги, я понял, сколько сейчас потратил сил и внутренней энергии. Пот крупными градинами катил у меня по лицу, тело настолько разгорячилось, что пар валил от меня, как будто я на морозе разгрузил вагон песка, а перед этим всю ночь пил пиво. Ноги и голова гудели, наподобие пчелиного роя, разбуженного ранней весной. Зато, глянув на Морозова, я удовлетворенно хмыкнул — он уже не выглядел безнадежным: по телу перестали пробегать судороги, цвет кожи сменился с сине-белого на приятно-розовый.

— Сделайте носилки и унесите его внутрь скал, — отдал я приказ двоим солдатам, которые стояли все это время рядом и с интересом наблюдали за процессом лечения. — А потом вернетесь и заберете остальных. Да, и приведите еще пару человек, чтобы процесс шел быстрее.

Честно говоря, чувствовал я себя не очень хорошо, впору самому было ложиться на носилки и отсыпаться. Но после чудесного исцеления практически безнадежного Морозова остальные раненые смотрели на меня глазами, полными надежды. Тяжело вздохнув, я подошел к следующему раненому.

— Ты тратишь слишком много энергии. Причем тратишь впустую, — пробубнил в моей голове Кот. — Экономь. Там, где можно управиться чайной ложкой, ты льешь стакан, а там, где хватает стакана, ты льешь ведро.

— Ладно, понял, не бубни, — отмахнулся я от слов Даймона. С детства не люблю, когда мне читают нотации. — Лучше помоги восполнить потерю энергии.