Сержант Глюк

– Позволь сначала немного лирики… Ты знаешь, коллектив у нас небольшой, но боевой. Ты уже знакома с нашим маститым ветераном, с правильной фамилией Иванов? Представь, на днях выдал просто шоковый материал, под заголовком: «Полежи в гробу, пойми, что это пережиток!» Репортаж с выставки постмодернистского искусства. Не сдается старая гвардия. А ведь начинал простым собкором молодежки, я помню! – Занюхав нахлынувшее воспоминание, Артюхов продолжил. – А взять хотя бы нашу Римму! Твоих годов девочка, пришла к нам всего на месяц раньше тебя, а уже опубликовала у нас свой первый материал: «Как я стала лесбиянкой». Прекрасная тема, интригующий заголовок, увлекательный фоторепортаж в стиле ню. Прошло на ура! Мы уже анонсировали серию ее репортажей из популярных гей-клубов. Молодец, девочка. Вот так люди находят свою профессиональную идентичность!

– И мне нужна публикация, – растерянно сказала Катя.

– Я тоже хочу, чтобы у тебя была публикация. И еще хочу, чтобы ты быстрее нашла свой стиль. У тебя, например, обозначился хороший вкус к теме криминала. Для этого я и направил тебя в полицейское управление, где собираются уже доказанные криминальные факты, к генералу Дериногину. Ты была у него? – с подчеркнутой неосведомленностью поинтересовался Артюхов.

– Нет.

– А почему?

– По телефону он сказал, чтобы я прислала ему свою фотографию.

– Наверно, для постоянного пропуска, у них ведь режимное здание, – глаза Артюхова масляно засверкали. – Прислала?

– Да.

– И-и?

– Потом он пригласил меня на встречу, в сауну.

– Так, хорошо. Для разговора о сотрудничестве? – невинно спросил Артюхов. Его пальцы усиленно задвигались по сигарете.

– Для, другого… – окончательно смутилась Катя.

– И ты, отказалась? – Артюхов наигранно изобразил удивление и в ту же секунду понял, что ее смущение, возможно, становится для него спасительной соломинкой.

Катя со вздохом кивнула.

– А зря, зря… И что бы ты потеряла? А так убойный получился бы репортаж: «Как меня изнасиловали в сауне»! Техникой для скрытой съемки мы бы тебя обеспечили.

– Но ведь это же позор! – воскликнула Катя, чувствуя, что ее надежда на публикацию повисает в воздухе.

– Ты, главное, сделай материал. А не хочешь огласки – ладно, публиковать не будем, но зачтем как публикацию. Продадим его лично герою материала Дериногину. И еще мы с тобой хорошо заработаем на этом, раскрутим бравого генерала. Уж он-то точно не нуждается в такой рекламе!

Катя вспыхнула:

– Я не проститутка, у меня жених есть!

– Нисколько не сомневаюсь в твоей порядочности, Катенька. Но даже очень хороший человек на девяносто процентов состоит из воды. Поэтому надо решаться. Ты же хочешь реализовать свой талант и быть полезной обществу?

– Да.

– Тогда смелее, вперед! Наши читатели еще как-то смогут прожить без секса, а вот без разговоров о нем – никогда! Звони Дериногину, соглашайся на его условия. – Стараясь сохранить непроницаемое лицо шулера, Артюхов пододвинул к ней служебный телефон. – У нас с тобой нет другого выбора. – Блефовать за свою многотрудную карьеру Артюхову приходилось не раз. Сегодня же, от скрываемого волнения, вызванного тонкими маневрами между КГБ и ЦРУ, у него покраснело лицо, он почувствовал, что блефует по-крупному.

– Нет, – упрямо тряхнула Катя белокурыми локонами.

– Ты, хорошо подумала? Ты понимаешь, чем это для тебя обернется? – Как можно сочувственнее проговорил Артюхов.

– Угу.

– Ну,… как знаешь, – он с облегчением развел руками, чуть не выронив занюханную сигарету. – Каждому кажется, что он не каждый. А получается, что каждому – свое, как писали когда-то на воротах… Выходит, газета остается без твоего материала, твой испытательный срок – без результата, а мы остаемся без тебя?

– Да? – беззащитно спросила Катя.

– Ты же видишь, я сделал для тебя все, что мог. А ты сделала сама для себя свой выбор. Скажу честно, мне было приятно работать с тобой, очень жаль, оформленные на тебя бумаги получишь у секретаря.

Когда Катя, оглушенная скорым и неожиданным приговором, вышла из кабинета, Артюхов облегченно вздохнул и вызвал к себе смазливую разбитную секретаршу. Возможно, впервые на своей памяти он обрадовался проявлению человеческой порядочности, которая позволила ему подвести Катю под необходимое ему увольнение.

5