Сержант и капитан

Даша слышала эту фразу уже много раз и потому не обратила на нее никакого внимания. Она поставила поднос на стол, села на диван напротив и сделала руками приглашающий жест. Никита начал есть. Совсем неплохо. Даша всегда готовила отлично, но делала это слишком редко. Но в этот раз она, похоже, его ждала, и поэтому постаралась. Настоящий венгерский то-кань с майораном. Дилетант назвал бы это гуляшом с макаронами, но Никита под влиянием Даши начал понимать толк в хорошей кухне и изысканной сервировке. Он поднял большой палец, не поднимая головы от тарелки, и продолжал усиленно работать вилкой. Даша взяла стаканы и начала разливать кам-пари с соком. На один палец кампари, остальное — сок. Никита прикрыл свой стакан рукой. Даша со вздохом отступила.

— Ладно, уговорил. Тебе — наоборот, как всегда. Пьяница.

— Даша, ты не права, — возразил Никита, — никакой я не пьяница. Я вообще почти не пью, и, как ты знаешь, даже не курю. Но понять этот способ пития прекрасного алкогольного напитка тоже не могу. Если я захочу выпить сока, я попрошу сока, и не попрошу добавить туда каплю кампари. Но сменим тему. Как твои успехи? Создание криминальной истории продвигается?

Даша безнадежно махнула рукой.

— Лучше не спрашивай. Я придумала все — как сыщик будет одет, что он будет курить, что он будет пить, что он будет есть, с кем он будет спать, как он отделает свою квартиру и где будет эта квартира, какая у него будет машина, сколько примерно он будет тратить денег в день и какой у него будет гонорар за его услуги. Я придумала для него три четкие любовные линии, пересекающиеся друг с другом, и еще одну потенциальную, отработала маршрут его путешествий по Европе — Венеция, Вена, Париж, Марсель, придумала, в каких банках в этих городах могут злоумышленники прятать деньги. Я придумала все, кроме одного. Как все это связать и в чем, собственно, состоит детектив.

Никита отодвинул пустую тарелку и откинулся назад. Задумчиво глядя в потолок, он пригубил кампари, удовлетворенно отметил про себя, что пропорция как раз такая, какую он хотел, и сказал:

— Все просто. У тебя же там один мужик и три женщины, плюс еще одна потенциальная. Я правильно понял, именно так? То есть я имею в виду, твой сыщик ориентирован в сексуальном плане классически, или нет?

— Классически. За кого ты меня принимаешь? — возмутилась Даша.

— Ну а раз так, пусть убийцей у тебя будет одна из этих баб, а трупом — сыщик.

— Интересно, а кто же будет расследовать это убийство? — Даша засмеялась.

— Да, ты права, я об этом как-то не подумал. — Никита почесал затылок и хитро улыбнулся.

— Ты можешь хоть когда-нибудь не шутить?

— Ты первая начала. Впрочем, у меня для тебя есть настоящая детективная история. Правда, без сыщика, без начала и без конца. Есть только трупы и хорошо сохранившая старая тетрадь. И я тебе ее расскажу, если ты хочешь. Но предупреждаю, что тогда ты впутаешься в крупные, очень крупные неприятности. Правда, вместе со мной, если тебя это утешит. И даже если ты сейчас не станешь ее слушать, я все равно попрошу тебя уехать из города на некоторое время, потому что я тебя люблю и не могу исключать, что тебя не попытаются использовать против меня. — Никита сказал это слово «люблю», которого он постоянно избегал, так обыденно, незаметно и просто, что его тут же прошиб холодный пот. Он признался Даше в любви и даже не заметил, как это сделал.

— Что значит использовать? — Даша села рядом с ним. — Ты уже не шутишь, ты говоришь это серьезно? Тебе угрожают? Нам угрожают?

— Мне не угрожают, в меня стреляют уже целые сутки. И я не шучу. — Никита вдруг стал таким, каким он был, когда вернулся из Чечни, — усталым, настороженным солдатом. Наверное, по-настоящему чувствовать опасность начинаешь только тогда, когда с тобой рядом любимая женщина. И когда ты отвечаешь не только за свою, но и за ее жизнь. Ведь все, что происходило в течение последних сорока восьми часов, его ничуть не напугало, ему казалось, что он опять на войне и опять в него стреляют, не более того. А вот сейчас он понял, что он в большом безразличном городе и почти не способен защитить тех, кого любит. А это страшнее любой войны.

Дашино игривое настроение тоже полностью пропало. Она ждала, что еще скажет Никита. Однако он еще раз спросил:

— Вне зависимости от того, скажешь ты «да» или «нет», ты все равно должна будешь уехать. Ты готова к этому?

— Но я не могу уехать. У меня работа, у меня контракт, я должна писать. Я думала, ты мне поможешь в этом. И даже если я уеду, я буду там мучаться от того, что я могла тебя спросить, что происходит, и не спросила.

Ее хорошенький носик сморщился, в глазах появились слезы. Она пыталась их сдержать, чтобы не размазать тушь. Она крепилась из последних сил, чтобы не разрыдаться, но сил не хватило. Слез стало слишком много, и Даша начала всхлипывать:

— Я тебе верю, но если ты меня разыгрываешь, пользуясь моей впечатлительностью, я тебя убью.

Да, даже испуганная Даша все равно остается писательницей и просчитывает в уме варианты. Она действительно может оказаться полезной.