Сержант и капитан

— Почему же, я им доверяю. По-моему, парни неплохие, с определенной точки зрения. Но они живые люди — любят болтать, имеют любовниц, не курят, но выпивают. Мне хочется остаться в живых не меньше, чем вам, и поэтому я вынужден принимать меры предосторожности.

Шеф довольно умело начал отбивать пальцами по столешнице замысловатую дробь, похожую на марш лейб-гвардии Кексгольмского полка. Он откинулся на спинку кресла и подвел итог:

— Убедил. Действуй, как считаешь нужным, но тогда, по крайней мере, докладывай мне все, чего не могут доложить о тебе Леха с Петрухой. Я должен быть в курсе дела. Ты говорил о каких-то догадках. Давай, поделись.

Никита поудобнее устроился в кресле и начал считать. Первое, — он загнул мизинец, — у меня есть тетрадь, и эта тетрадь, как мы с вами считаем, путь к кладу. Второе, — он загнул безымянный палец, — существует некто, кто хочет отобрать у меня эту тетрадь, но не знает, где я ее храню, и поэтому, скорее всего, захочет захватить меня живьем. Третье, — он загнул средний палец, — существует американец, который сначала натравил на меня своих людей, но, попав вчера в историю, уже больше не хочет участвовать поисках клада. Я не знаю, лжет он или нет, может быть, он не уедет, а спрячется и будет следить за моими поисками из укрытия, но вчера его что-то явно сильно напугало. Четвертое, — Никита загнул указательный палец, — я нашел странную надпись, расшифровать которую пока не могу, и американец не смог помочь мне в этом, а может, и не захотел. Но, во всяком случае, эта надпись впрямую связана с нашим делом. Пятое, — он загнул большой палец, — в тетрадке отсутствует одна страница. Может быть, и больше, но по оставшимся корешкам вроде бы одна. Сам дневник указывает на то, что на этом листке описано точное место, где капитан Корнилов спрятал свою находку. Это наши исходные данные.

— И?.. — Увлеченный Позднеев-старший требовал продолжения. — Ты готов сделать уже какие-то выводы из этого? Только прошу тебя, не загибай пальцы на второй руке.

— Как я уже сказал, это только догадки, — поправил его Никита, — эти буквы, как мне кажется, указывают на то, где спрятан недостающий лист. Почему я так считаю? Потому что тетрадь была там, это я знаю наверняка. И, заметьте, уже без вырванной страницы. Значит, тот, кто ее туда положил, — а догадаться, кто это, нетрудно — в этих буквах зашифровал местонахождение недостающей страницы.

— Зачем все так сложно? — Позднеев-старший заинтересовался настолько, что начал нервничать. — Зачем вырывать страницу из дневника, куда-то ее перепрятывать и чертить какие-то непонятные надписи?

— Не скажите, Сергей Борисович. — Никита по-учительски поднял указательный палец, но, заметив неодобрительный взгляд шефа, убрал руку. — Этого человека — хозяина дневника, в тридцать восьмом году забрали органы НКВД. Его американский потомок Балашофф не смог объяснить мне доходчиво, почему его дедушка не выкопал сокровища, имея на руках дневник, но да дело не в этом. Почему он сделал эту надпись? Все очень просто. Он знал, что его заберут, и спрятал дневник в потолочных перекрытиях. Но, совершенно справедливо боясь, что чекисты проверят весь дом, он вырвал самую главную страницу с указанием места и примет клада и куда-то ее спрятал. И это куда-то зашифровано в пяти буквах — Д.К.В.К.П.

— Что-то насчет Дома культуры? — предположил Позд-неев-старший.

— Слушайте, Сергей Борисович, у вас совершенно американский образ мышления.

Позднеев гордо улыбнулся.

— Так вот, выяснив, что значат эти буковки, мы очень далеко продвинемся в нашем расследовании. Американец сказал мне, что он их не видел, но я ему почему-то не верю. Предположим, что это правда. Но тот, кто преследует и меня, и американца, эту надпись точно читал. И более того, скорее всего недостающая страница у него. Иначе почему бы он был так настойчив? Согласитесь, что если бы у вас не было бы ничего, связанного с этим делом, то вы бы и не затеяли опасную игру. Следовательно, у него что-то есть. А что это что-то? — Никита сделал многозначительную паузу. — Всего часть головоломки. Одна часть ее у меня, другая — у него. Я, конечно, могу ошибаться, и может быть, в этом деле нет вообще никакой логики, но, скорее всего, это не так. Преступления — это самая логичная вещь. Они всегда осмысленны, даже если их совершают безумцы. К тому же, мои рассуждения подтверждает вчерашняя история с американцем, о которой Алексей и Петр вам уже доложили.

— Доложили, это точно. И я ни черта в ней не понял, — подтвердил Позднеев-старший.

— И не вы один. Но это происшествие подтверждает только одно: против нас играет умный и коварный враг. И потому мы должны действовать нестандартно. У меня все. — Никита замолчал, ожидая реакции.