Сесиль. Амори. Фернанда

На следующий день Сесиль, проснувшаяся в пять утра и глазами торопившая стрелку часов, Сесиль, вздрагивающая от малейшего шороха, получила в девять часов письмо следующего содержания:

«Я в Булони, дорогая Сесиль.

Я взял маленькую комнату, которую занимали Вы, и, значит, я опять с Вами.

Я вызвал госпожу Амброн и говорил с ней о Вас. Нас все еще связывают невидимые, но вполне реальные нити; пока я буду видеть места, где видел Вас, мне снова будет казаться, что Вы, живая, рядом со мной; когда же я покину Англию и поплыву в Америку, как сейчас покидаю Францию, чтобы плыть в Англию, Вы тоже будете рядом со мной, но уже как ангел.

Здесь я еще вижу Вас глазами; там Вы будете видимы только моему сердцу; но всюду, где мне придется быть, я стану смотреть в небеса — конечно же, небо было Вашей родиной в прошлом и станет Вашей родиной в будущем.

Мне пришли сказать, что через два часа маленькое судно отплывает в Англию; значит, у меня едва хватит времени добежать до того берега, который станет тройным воспоминанием для моего сердца: это берег, который Вы видели без меня, который мы видели вместе и который я вновь увижу без Вас.

Оставляю Вас ненадолго, дорогая Сесиль, а по возвращении продолжу это письмо.

Как велико и прекрасно море, особенно если смотришь на него с глубоким чувством в сердце! Как это соответствует возвышенным помыслам! Как возносит Вас с земли на небо! Как заставляет понять все ничтожество человека и величие Господа!

Думается, я мог бы вечно сидеть на этом берегу, где мы бродили вместе и где, как мне кажется, если поискать хорошенько, можно обнаружить Ваши следы. Сердце мое ширилось от представшей моим глазам картины. Я любил Вас уже не так, как любят люди: я любил Вас, как цветы с возвращением весны любят солнце, как прекрасными летними ночами море любит небосвод, как во все времена земля любит Бога.

О! В эту минуту, Сесиль, — да простит меня Господь, если я заносчиво богохульствую, — меня не страшат события, которые могут разлучить нас, пускай даже ценой смерти. Если все смешивается и сливается в природе: ароматы с ароматами, облака с облаками, жизнь с жизнью, почему же смерти в таком случае не смешаться со смертью? И раз все, смешиваясь, плодоносит, почему смерть, одно из условий существования природы, одно из звеньев вечности, веха в бесконечной цепи, — почему смерть должна оставаться бесплодной? Бог не сотворил бы ее, если бы ей суждено было стать лишь орудием уничтожения в его руках и если бы, разъединяя тела, она не соединяла бы души.