Сесиль Родс и его время

Единовластия, самодержавного могущества в мире золота Родс действительно не достиг. Но добился все-таки очень многого. Чуть запоздав, он сумел догнать самых резвых. За участки ему пришлось заплатить побольше, но он мог себе это позволить. Вместе с Раддом он скупил права на восемь или девять отличных участков, по преимуществу на западе золотоносного района, и создал акционерные компании для их эксплуатации.

В 1877-м все эти компании были сведены в одну — Золотые поля Южной Африки (Голд филдз оф Саут Африка) с капиталом в 125 тысяч фунтов. При ее создании Родс оговорил за собой и Раддом право на треть всей чистой прибыли. В 1892-м компания была переименована в Объединенные золотые поля Южной Африки с капиталом уже в десять раз больше. Под этим названием она существует и сейчас как одна из крупнейших золотодобывающих компаний в мире. В 1894/95 году она платила дивиденды в размере пятидесяти процентов. В 1896-м Родс официально сообщил, что от добычи золота он сам получает от трехсот до четырехсот тысяч фунтов чистой прибыли в год. Так что золото давало ему в два раза больше, чем алмазы.

Став неоспоримым властелином в алмазном деле и одним из королей золота, Родс превратился к концу восьмидесятых в самого влиятельного человека на Юге Африки.

А это в тогдашнем мире означало многое. Ведь значение Южной Африки в мировом хозяйстве росло необычайно. Открытие золота в Трансваале произошло в тот момент, когда мировая добыча находилась на низшей точке за вторую половину прошлого века. В 1887 году Трансвааль дал сорок тысяч унций, в 1892-м добыча перевалила за миллион, а в 1898-м приблизилась к четырем миллионам унций и составила уже почти треть мировой добычи. А алмазы, вывезенные из Капской колонии в одном лишь 1882 году, превысили по стоимости весь экспорт остальных стран Черной Африки.

Добыча золота и алмазов, приток людей потребовали подвоза горнорудной техники, товаров, строительства железных дорог… Понадобились капиталы, и в предвкушении прибылей они потекли сюда широким потоком. На Лондонской бирже с конца восьмидесятых годов южноафриканские акции (их называли «кафрскими») стали предметом бешеных спекуляций. «Никогда прежде не было биржевых спекуляций, подобных тем, какие происходили в связи с Рандом», [36]— писал историк.

На Юге Африки начиналась промышленная революция с бурным развитием хозяйства, переломом во всей привычной жизни и страшными тяготами для коренных жителей.

К тому, кто выступал от имени этого нового Эльдорадо, — к такому человеку готов был прислушаться весь капиталистический мир. Таким человеком и становился Сесиль Родс. Наступал его час.

От мечтаний о захватах чужих стран он мог теперь перейти к действиям. За его спиной была могущественная монополия, империя алмазов и золота. Право использовать деньги Де Беерс для завоеваний он выторговал еще при объединении с Барнато. Того эти дела не очень интересовали, но, что делать, согласился. По словам Шкловского-Дионео, «бойцы составили союз: один стал заправлять всеми финансовыми делами соединенных компаний, другой „смирял“ негров, подкупал их царьков, устанавливал формальное рабство и подготовлял почву для будущей „Африканской Империи“ под протекторатом Англии. Сесиль Родс был честолюбив: ему мало было миллионов». [37]

Родсу не терпелось начать «амальгамацию» африканских стран — проделать с ними то, чему он уже научился, собирая в своих руках участки на золотых рудниках и алмазных копях. Началась подготовка к продвижению с юга по линии Кейптаун — Каир. Любимое выражение Родса «Север — моя мечта» становилось девизом реальной, конкретной политики.

В середине 1888-го Родсу исполнилось тридцать пять. Вершина жизни, ее пик, с него она видна и вперед, и назад. И ее начало, рассвет, а если пристальнее вглядеться, то и закат. Задумывался ли над этим Сесиль Родс? Или к нему, как и ко многим, приложимы слова, немного грустные, как и все мудрое:

— Только совсем молодые видят жизнь впереди, и только совсем старые видят жизнь позади; остальные, те, что между ними, так заняты жизнью, что не видят ничего.

Скорее всего, Родс задумывался. Он был не совсем чужд сентиментальности. Может быть, хотя и подсознательно, но ощущал, что подошел к главному делу своей жизни. Уже вот-вот, за поворотом, ждут и литавры, готовые грянуть в его честь, и искаженные мукой лица с готовыми извергнуться проклятиями.

На пути Родса лежали страны, которым по его воле предстояло стать Родезиями.

ГЕРОЙ ДНЯ

СТРАНА ОФИР МЕЖДУ ЗАМБЕЗИ И ЛИМПОПО