Сесил Родс — строитель империи

Сколько подростков бежало в Африку с мечтами о необычайных приключениях, грезя экзотической природой, охотой на сказочных зверей в буйных зарослях тропических лесов. Родс плыл как раз на заре той поры. Сразу же вслед за ним, в 1871-м, начал свои странствия Фредерик Силус. Он стал самым известным из европейских охотников в Африке, прототипом Алана Куотермена, героя «Копей царя Соломона» и других романов Райдера Хаггарда. Таких, как Фредерик Силус, в те времена было еще не много. Африканские сафари еще не стали модой для европейских охотников и искателей приключений. И еще только зарождался тот приключенческо-колониальный жанр, который, чуть позднее заполнив книжные рынки, стал рекламой колониальной романтики. Близились события, которые мы теперь называем разделом мира. 1870 год был их кануном. Вотвот… Современникам это было невдомек.

Родса, видно, влекла не одна романтика. Недаром кто-то из его школьных учителей вспоминал, что ему не была свойственна мечтательность. Что же еще?

Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне, Тех — скука очага, еще иных — в тени Цирцеиных ресниц оставивших полжизни — Надежда отстоять оставшиеся дни

Родс еще не испытал глубоких разочарований, а ненависти к отчизне, кажется, не познал никогда. Юношеская неразделенная любовь? Об этом мы ничего не знаем.

Наверно, Родсу ближе были те чувства, с которыми, в надежде стать миллионером, отправился в Африку Артюр Рембо: «Мой день подошел к концу, я покидаю Европу. Морской воздух прожжет мои легкие, солнце неведомых стран выдубит кожу. Я буду плавать, валяться на траве, охотиться и, само собой, курить; буду хлестать крепкие, словно расплавленный металл, напитки — так это делали, сидя у костра, дражайшие мои пращуры.

Когда я вернусь, у меня будут стальные мышцы, загорелая кожа, неистовый взор. Взглянув на меня, всякий сразу поймет, что я из породы сильных. У меня будет золото; я буду праздным и жестоким. Женщины любят носиться с такими вот свирепыми калеками, возвратившимися из жарких стран. Я ввяжусь в политические интриги. Буду спасен».

Рембо и вернулся на родину калекой — не в переносном, романтическом, а в прямом смысле этого слова. Не стал героем с таинственным прошлым. Возвратился умирать. И когда в марсельском госпитале бредил расписками и счетами, африканскими пустынями и торговыми караванами, у его кровати дежурила только его младшая сестра. Даже мать не пожелала проститься с блудным сыном. Слава пришла к нему уже посмертно и совсем не в связи с его странствиями.

А Родса в Африке ожидали и миллионы, и власть, и мировая известность.

…Далекие странствия Родса, его беспредельно авантюрный дух и всю его стремительную карьеру — можно ли это объяснить традициями семьи?

Первый из его биографов, Льюис Мичел, проследил историю его семьи до середины XVII столетия. Это были жители небольших селений и городков глубинной Англии. Зачастую они рождались и умирали в одной и той же местности. Отец Сесила Родса не был ни моряком, ни офицером, ни купцом. Он не пускался в дальние путешествия, никогда не болел ни золотой, ни алмазной лихорадкой. Вел спокойную патриархальную жизнь приходского священника. И даже не на побережье, где все жители, независимо от их занятий, постоянно связаны с морем, а в Центральной Англии, в городке Бишопе Стортфорд графства Хертфордшир.

Там 5 июля 1853 года, за три дня до начала Крымской войны, и родился Сесил Джон Родс. Он стал пятым сыном в немалой даже по тем временам семье: двенадцать сыновей и дочерей (правда, двое умерли еще в детстве).

Родсы пользовались влиянием в тех местах. Они были довольно зажиточны, да и место викария, которое отец Родса занимал почти три десятилетия, давало заметное положение в поселке.

Хорошего здоровья Сесилу от родителей не досталось. Как утверждают многие биографы, он с детства страдал чахоткой (а в те времена туберкулез был болезнью неизлечимой, косил людей, наводил ужас). С ранней молодости давала о себе знать и болезнь сердца.

В отличие от старших братьев Сесил не попал ни в одно из привилегированных учебных заведений Англии. Отцу не по средствам оказалось отправить его ни в Итон, ни в Харроу. Образование Родса ограничилось местной гимназией.

Как важны школьные годы для становления человека! Увлечения тех лет, мечты, даже полюбившаяся тогда музыка — все это остается до последних дней жизни, многое объясняет в поведении, стремлениях, во всей личности. Но как трудно уловить, понять глубинный пласт характера! А уж когда пишешь о человеке, жившем в другой стране, в другом веке, разглядеть его формирование еще сложнее.

Как понять, к чему он стремился, о чем думал, выслушивая наставления учителей?

Большинство его биографий написаны в те времена, когда еще не принято было изучать влияние детских впечатлений на дальнейшую жизнь. «Немногое известно о его школьных годах», — писал Льюис Мичел, близко знавший своего героя.