Сесил Родс — строитель империи

Осталось одно — сдаться. Джемсон не предвидел этого. В его отряде не было даже тряпки, которая могла бы послужить белым флагом. Выручила женщина с ближайшей фермы. Ее передник подняли на оглобле. Это было утром 2 января, когда Джемсон потерял убитыми и ранеными уже семьдесят три человека.

«Эй, солдат, где искать мне его,
Моего дружка дорогого?» —
«Он за морем лежит, а череп пробит,
Так что парня ищи другого».

Покормив падающих от изнеможения англичан, буры сразу же повели их, поникших и раздавленных, в свою столицу. Вечером того же дня ворота городской тюрьмы Претории захлопнулись за Джемсоном и его людьми. Там же оказались и йоханнесбургские заговорщики.

И раскаты грома

«Бросок», «набег» или «рейд» Джемсона длился трое с половиной суток. Попытка мятежа в Йоханнесбурге — и того меньше. Но как гром гремит не одновременно с молнией, так и грохот в «большой политике» начался, когда события в самом Трансваале уже кончились.

Собственно, шумиха в европейских столицах началась еще 31 декабря, когда весть о нападении на Трансвааль достигла Европы. Руководители германского министерства иностранных дел и колониального департамента, отменив все приемы, собрались в Потсдаме у императора Вильгельма II и решили немедленно принять меры. Во-первых, послать в Трансвааль отряд морской пехоты, а во-вторых, сделать грозный запрос английскому правительству.

В осуществление этих решений капитану крейсера «Морской орел», стоявшего у побережья португальского Мозамбика, был дан приказ высадить на берег и отправить в Преторию военный отряд — под предлогом защиты германских подданных. А Гатцфельду, послу в Лондоне, поручили запросить английское правительство, одобряет ли оно действия Джемсона, и затребовать свои верительные грамоты, если ответ окажется неудовлетворительным.

Посол явился к Солсбери 1 января. Премьер сразу же высказал пожелание, чтобы посол «не употреблял ни единого слова, которое можно истолковать как угрозу», а затем заверил, что действий Джемсона он не одобряет. Посол не затребовал верительных грамот. Но на следующий день он получил из Берлина еще более строгие инструкции — вручить Англии ноту с заявлением, что Германия не допустит никаких перемен в Трансваале. Этот ультиматум был вручен 2 января. Однако к вечеру того же дня стало известно, что в Трансваале наступила развязка, и утром 3 января Гатцфельд забрал ноту, с облегчением узнав, что ее не успели распечатать.

Германскому послу в Лондоне было видно то, чего не сознавали кайзер Вильгельм и его ближайшее окружение. Немалая часть английского общества восприняла победу «бурских мужланов» над прославленным Джемсоном как оскорбление британской национальной гордости. И посол понимал, что слишком резкие немецкие действия вызовут в Англии ответную бурю.

Но в Потсдаме Вильгельм продолжал бушевать. Собрав утром 3 января узкий круг руководства, он предложил привести морскую пехоту в боевую готовность, объявить протекторат над Трансваалем и послать туда войска. Присутствующих этот авантюризм поверг в ужас: так можно было действовать, лишь решившись на войну с Англией. Но флота у Вильгельма не было, а его замысел создать против Англии блок континентальных держав был нереален.

Кайзера увещевали, выжидали, пока он остынет, и в конце концов уговорили ограничиться трескучей телеграммой Крюгеру. В ней говорилось: «Я выражаю Вам мои искренние поздравления в связи с тем, что Вы, вместе с Вашим народом, смогли, не призывая на помощь дружественные державы, собственными силами восстановить мир, нарушенный вторгшимися в Вашу страну вооруженными бандами, и обеспечить независимость Вашей страны от нападения извне».

Накануне Вильгельм писал Николаю II еще более воинственно: «Что бы там ни случилось, я никогда не позволю англичанам раздавить Трансвааль!» Но письмо Николаю II было частным и не появилось в печати, а телеграмма Крюгеру сразу же стала сенсацией. Она для того и предназначалась.

Эта телеграмма и была первым раскатом грома, который услышали во всем мире. «Не призывая на помощь дружественные державы…» Значит, Германия считала себя вправе с оружием в руках ввязаться в схватку на юге Африки — * так расценили слова Вильгельма в Англии. Легко себе представить, какую бурю это вызвало. Письмо Дэзи было одной из первых отповедей Вильгельму, но еще не самой резкой.

Что началось! Правительство Вильгельма зондировало почву в Лиссабоне, не разрешат ли португальцы германскому экспедиционному корпусу пройти в Трансвааль через Мозамбик. А Пангерманский союз, Колониальный союз и другие объединения немецких шовинистов, начав с криков «Руки прочь!», решили затем использовать этот антибританский угар для проталкивания программ ускоренного строительства флота и подготовки к войне с Англией.