Сесквоч

Митикицкая вежливо улыбнулась. Да уж, действительно, добро пожаловать. Она смутно вспомнила слова Малулу «больше потрясений, чем в тарелке со студнем» и представила, как Фенберг дьявольски крадется к двери спальни и осторожно пытается повернуть ручку двери.

* * *

Ни один из них не осознал того, что они не смотрели друг на друга во время обеда. Несколько раз Митикицкая поднимала на него глаза и каждый раз краснела.

«Нет, — подумала она. — Серые глаза? Застенчивые, волнующие, обезоруживающие, озорные серые глаза? Не рано ли?»

Скулы были высокие, лицо загорелое, губы?.. Она два раза чихнула. На нем была голубая рубашка, застегивающаяся на кнопки. Широкие, если, конечно, не накладные, плечи. Как определила бы Камали Молли, монстр розничной торговли, размер сорок шесть.

За обедом Фенберг вел себя просто и, что укрепило его хорошую репутацию, не сказал никакой глупости. Она, однако, была такой хорошенькой. Видимо, крепкого сложения. Возможно, любила лошадей. Она была сильной, судя по сегодняшнему дню. И озорной. И было в ней что-то, отчего Фенбергу хотелось защитить ее. Когда они шли в ресторан, на нее все смотрели. Мужчины глуповато улыбались и перешептывались. Женщины были настроены антагонистично.

Фенберг открыл стеклянные двери «Багл» и пропустил вперед Элен. Длинные ноги. В голове мелькнула преждевременная мысль о том, любит ли она детей. Он выругал себя за это. Хотя Туберский всегда говорил:

— Мы не несем ответственности за свои мысли, а только за поступки.

— У меня, действительно, есть для вас задание, — сказал Фенберг, проходя мимо старой дубовой салунной стойки. — Я мог бы поместить три страницы, но не больше, ваших впечатлений о преследовании вас этим?.. Я не знаю, как вы хотите называть его. Маньяком?

— Конечно.

— Хорошо бы представить вас обществу. Сфотографируйтесь. Мы… — Фенберг хрустнул пальцами. — Малулу Джин, днем поступало сообщение о крупном несчастном случае или чем-то, чем занимался дорожный патруль?

Фенберг снова повернулся к Митикицкой:

— Сделайте это от первого лица. Живое описание. Я хочу, чтобы читателю казалось, что он ощущает вкус, прикосновения, слышит запахи и чувствует все, что вы чувствовали там. И пока все еще свежо, пусть будет побольше фактов.

— Да. Нам поступали звонки, но вы сказали, что заняты, и велели вас не беспокоить. — Пальцами с ярко накрашенными ногтями Малулу отобрала небольшую стопку сообщений, среди которых было три с предупреждением о том, что Митикицкая задерживается.

— Это должно быть готово к двум часам завтра. Я вас не стишком тороплю? — обратился Фенберг к Элен.

— Тут говорится, что обнаружено четыре трупа, — продолжала Малулу, с трудом разбирая свой собственный почерк, — но потом перезвонили и уточнили, что. нашли отдельные части четырех тел.

Малулу повесила большую дешевую сумку через плечо. Было уже без десяти восемь, и рабочий день давно закончился. Фенберг кружил по комнате, уперев руки в боки:

— Кто нашел тела?

— Здесь говорится, что был обнаружен такой большой дом на колесах, стоявший недалеко от дороги на Паркинсонском выезде, знаете?

— Да, — нетерпеливо кивнул Фенберг.

— Нашли четыре тела. Мужчина, женщина, двое детей. Они были зарыты или что-то в этом роде. Очевидно, они умерли, и какие-то звери наткнулись на них. Может, койоты.

Митикицкая скрестила руки, надавливая ими на живот.

— Это все, что мне известно, — сказала Малулу. — Я ухожу домой. Надо кормить детей.

Фенберг мерил шагами комнату. Это всегда было началом обычной ради-бога- вы-можете-понять-что-такое-хороший-секретарь речи Фенберга, на которую такой толстый кусок торта, как Малулу, никогда не обращал внимания. Зазвонил телефон. Малулу посмотрела на большие стенные часы, и по ее шаркающим шагам и вытянутому лицу было понятно, что она совершает благородный поступок, отвечая на звонок.

Секретарь Фенберга взяла трубку, как в летаргическом сне, произнесла свое обычное «а-ха», и Элен все поняла первая. По малейшим движениям мускулов лица можно угадать, радостное или страшное известие. Лицо Малулу говорило о том, что произошла трагедия.

Фенберг сидел на краю стола, руки на поясе. Он тоже угадал ее реакцию и тут же почувствовал смещение во времени, как будто оно вернулось на пять лет назад, когда ему сообщили известие о гибели жены и ребенка.

— О Майк, мне так жаль… — пробормотала Малулу. Она беспомощно тряхнула головой. — У вас в доме произошел какой-то несчастный случай. Должно быть, это несчастный случай или какая-то ошибка?..

Она протянула трубку Фенбергу:

— Это шериф. Он на вашем ранчо. Он сказал, что дочь мистера Бегана изрезана на куски, мертва и что это сделал ваш брат. Он сказал, что это Джон, — тут она сглотнула, — убил ту семью. Он даже сказал, что Джон признался во всех этих историях с маньяками, которые происходили в нашей округе.

Фенберг смотрел на Малулу и не видел ее. Он мог сейчас думать только о том, что тем вечером Туберский сидел дома с мальчиками.

Глава VIII Тем временем на ранчо