Сесквоч

Митикицкая ответила, что она не нуждается в графике, она и так все помнит. Но потом она разрыдалась и Майк ласково спросил ее, в чем дело. Элен выпалила, что она стерильна, как фруктовая муха в атомном реакторе, и не может иметь детей. Никогда. Фенберг обнял ее и сказал "ну-ну, милая" и все такое прочее и вспомнил, что в роддоме каждую неделю прибывали новорожденные. При свете свечей он сказал Митикицкой, что любит своего редактора, будут у нее дети или нет. Она плакала, пока не уснула. Опять.

На следующий день у Фенберга кружилась голова. После того, как они были две ночи подряд так близки, после трех часов сна за многие дни, Фенберг чувствовал симптомы умственного и физического измождения. Когда Элен обняла его за плечи и поцеловала в щеку, он попросил ее перестать.

— Если ты меня снова возбудишь, я не выдержу.

Она поцеловала его и оставила записку:

"Я жду обнаженная в комнате ЮПИ. Приходи через пятнадцать секунд, и я послужу тебе лучше, чем китайская арифметика.

Всего наилучшего,

Элен Митикицкая, ответственный редактор".

Митикицкая действительно любила Фенберга, и так сильно, что она только что не рисовала в своем блокноте имя Фенберга, окруженное сердцами и стрелами. Им было хорошо вместе, когда они танцевали медленные танцы, спорили о фильмах, сплетничали. Элен сильно смягчила боль и резкость братьев Фенберга, и они льнули к ней, когда она была рядом. Митикицкой не хватало женского общества и Камали Молли, но она начинала привыкать к темпу жизни маленького Бэсин Вэли и его величию. Здесь она чувствовала себя умиротворенной, выполняя во дворе трудную, но честную работу, когда время и пространство, казалось, исчезали. Здесь все постигалось опытом, и Митикицкая не могла найти слова, чтобы объяснить Молли спокойствие, которое она нашла, когда чистила лошадь или чинила забор под дождем, или рубила дрова для камина. Нельзя было сказать, чтобы Митикицкая превратилась в деревенщину. В Бэсин Вэли существовал коммунальный театр, где местные любители потрясали публику, прижав тыльную часть руки на лбу, как приклеенную клеем «Велкро», и выкрикивая "Стела! Стела!", и, кроме того, имелся театр в Кугаре (Злючка Джо, который был учеником восьмого класса, играл главную роль в школьной постановке "Прощай, птичка"). Раз в две недели Фенберг настаивал на том, чтобы они красиво одевались и ужинали в парадной обстановке, даже если это был ужин при свечах на ранчо. Она с удивлением обнаружила, что у Фенберга был смокинг. У них была уйма общего, начиная с розыгрышей друг друга при установке полей на пишущей машинке и кончая тем, что оба могли всю ночь обниматься и просто смотреть друг другу в глаза.

Все было просто идеально.

И поэтому что-то должно было быть не так.

В глубине мозга Элен звучала тревога. Одно и то же. В течение трех месяцев, пока они любили друг друга, в этом присутствовало что-то немного странное, возможно, это ей только кажется, рассуждала она. Но… что-то происходило с Майклом. Он менялся. Удалялся. Чувство клаустрофобии.

* * *

Шторм лишь слегка окропил своим краем Бэсин Вэли. Основная его часть минует близлежащие горы, и он сбросит свой груз в миллионы галлонов дождевой воды на ничего не подозревающую пустыню на востоке.

Элен Митикицкая приготовилась уютно провести вечер дома. У нее было все необходимое для такого вечера: чай, подушки, печенье. Для полного счастья не хватало только толстого ленивого кота. Она устала. Действительно, Элен в последнее время плыла на валу эмоций, женских гормонов и всего такого прочего. Временами она чувствовала головокружение, иногда была в угнетенном состоянии. Она, в среднем, спала по двенадцать часов в сутки и просыпалась голодной.

В комнате играла легкая музыка, и капли дождя выстукивали усыпляющий ритм по металлической решетке.

Элен сидела на полу, оперевшись спиной о диван. Она читала дрянной роман с бесконечными полетами на самолетах, мрачным главным героем, направлявшимся на месть, несколькими нацистами и множеством респектабельных персонажей, напивавшихся сверх всякой меры в европейских ресторанах. Чтобы попасть в этот роман, женщина должна была по крайней мере обладать несколькими D-кубками. Там было много знойных "Я- люблю-тебя. — Ты-мне-нужен. — Неожиданно-они-отдавались. — Так,-так-и-так, — о-боже. Потом-они-курили. — Где-ты-спрятал-списки-западных-агентов-в-советской-России?" и сексуальных сцен.

Элен морщилась и продолжала читать.

Один эпизод Элен прочитала медленно, шевеля губами. Она отложила книгу и постаралась представить, как герой и героиня исполняют эту сексуальную акробатику. Элен сдалась перед их артистическими способностями. Она читала еще час и уж собиралась лечь спать, когда кто-то позвонил в дверь. И этот кто-то почти упал на ней.

— Хорошо, хорошо. Господи, я иду. Да?

— У меня болят пальцы. И ребра. И у меня, кажется, отшибли весь ум и коренной зуб.