Сессия: Дневник преподавателя-взяточника

– Так, коллеги: я думаю, достаточно вопросов! У меня к вам будет только одна настоятельная просьба: во избежание возможных пересудов и недомолвок голосование по кандидатуре Виталия Владимировича провести в открытом режиме. Кто за данное предложение, прошу голосовать…

Именно в таких случаях говорят: «Наступила гробовая тишина». Когда кто-то поглядывает на соседей, выжидая, пока не взметнется вверх чья-нибудь пятерня и можно будет безбоязненно присоединиться, а кто-то увлеченно рассматривает складки на собственной одежде или трещины на давно не подвергавшихся ремонту стенах. Впрочем, это продолжается совсем недолго. Потому что я поднимаю руку. Вслед за мной это делают все. Махмутов и Прохоров смотрят на меня с удивлением.

– Хорошо, – взглянув на меня еще раз, удовлетворенно произносит Махмутов. – А теперь – кто за предложение избрать Бочкова Виталия Владимировича заведующим кафедрой маркетинга и управления?

На этот раз ситуация повторяется, только в ускоренном темпе. Ни я, ни остальные время уже не тянут.

– Спасибо, коллеги! – Махмутов сначала окидывает всех нас взглядом, потом на секунду поворачивается к ректору. – Мы с Юрием Анатольевичем на этом заканчиваем и покидаем вас на сегодня, а Виталию Владимировичу вы еще можете задать свои вопросы, если у кого-то они остались…

Через десять минут Бочков, избавившийся от осаждавших его любителей пообщаться с руководством, уже одетый в демисезонную куртку, быстрым темпом направляется вниз по лестнице. Мне даже приходится ускорить шаг, чтобы успеть его догнать.

– Поздравляю вас, Виталий Владимирович! Здравствуйте, кстати: я чё-то как-то пролетел мимо вас вначале, не заметил совсем!

– Привет! – протягивает он для пожатия свою пухлую ладонь. – Ну, что скажешь?

«Упс!» – думаю. – Уже “Привет!”, а не “Здравствуйте!” Это хороший знак!»

– Как впечатление? – задаю я, в общем-то, излишний вопрос.

– Ага!

– Вы просто сразили всех наповал!

– Ну, значит, начало есть, а конец будет, – уверенно произносит Бочков.

«Да уж! Никто и не сомневается!»

– Принес вот новую статью два дня назад Венере, – обороняю я как бы между прочим тактически важную сейчас фразу. Надо создать у него иллюзию, будто я собираюсь регулярно платить по шесть тысяч в его журнал. – Там речь идет о новейшем – на самом деле новейшем – направлении в экономических исследованиях: применении физических понятий к анализу фондовых рынков, инфляции и тому подобное. Мне кажется, что еще несколько таких публикаций, и меня вполне можно будет считать главным эконофизиком в городе.

– Может, мы кафедру под тебя создадим? – добродушно смеется мой свежеиспеченный босс. На секунду я медлю с ответом, потому что мы проходим через вертушку на вахте.

– Да, такую с именной табличкой и секретаршей обязательно!

Он издает гортанное «ха-ха». Через пару секунд мы оказываемся во внутреннем дворе университета. Бочков делает еще шагов пятнадцать по направлению к виднеющемуся впереди В-корпусу и останавливается. Лицо его неожиданно делается зверским.

– Ты же понимаешь, что вести себя с людьми нужно жестко. А эти подъ…бки, бл…дь, которые были, они им еще аукнутся. Тем более, если нанять службу безопасности и вытащить всю их подноготную, на х…й, уже через три дня станет известно, кто у кого сосёт и кто кому в какой позе даёт! И тогда они и особенно вот этот – он кивает в сторону выходящего на улицу Мигунова, – поймут, какие вопросы можно задавать, а какие нет.

…На секунду у меня отваливается челюсть. Я, конечно, не против мата и сальностей в разумных пределах, но, во-первых, не в обстановке, когда недалеко от тебя устраивают перекур и то и дело шныряют из корпуса в корпус студенты (а сейчас это именно так и есть) – для вуза это как-то нетипично, и, во-вторых, меня пугает его внезапно обнаружившаяся братковская мстительность. Однако я чувствую, что если сейчас не скажу чего-нибудь в том же духе, то сразу утрачу его расположение:

– Да я сам, как услышал, думаю – ё…аный в рот, зачем он это говорит!..

…По довольной улыбке Бочкова, больше напоминающей на этот раз оскал, я понимаю, что выбрал верное выражение для текущего момента.

– Вообще-то он мужик неплохой, Виталий Владимирович, – продолжаю я. – Просто не понимаю, с чего он вдруг на вас попёр…

Тут я делаю небольшую паузу, дожидаясь, когда с нами поравняется сам Мигунов.

– Ну, что – всё-таки, значит, можно надеяться на плодотворное сотрудничество? – почти не прерывая движения, спрашивает Сергей Петрович в своем обычном слегка ироничном стиле. Если бы он узнал, как отольётся ему этот стиль.

– Безусловно! – не вызывающим сомнения тоном отвечает Бочков. – Всё впереди!

– Ну, будем надеяться! – улыбаясь, говорит Мигунов.

– Будем надеяться! – несется ему вслед такой же бодрый месседж Бочкова. «Надежда обычно умирает последней, но на этот раз она умрет первой», – мелькает у меня в голове.