Сессия: Дневник преподавателя-взяточника

Добравшись до нужной остановки, я неожиданно для себя самого решаю проехать чуть дальше и выйти у Парка. Возможно, потому, что когда-то, почти пятнадцать лет назад, мы пришли сюда с Галой для того, чтобы вначале вдоволь нагуляться, а затем заняться любовью «на свежем воздухе». Мы оба потом не раз вспоминали момент, когда нас застукал за этим какой-то мужик лет сорока пяти, но сразу же отпрянул и деликатно удалился. Как мы долго потом ржали, скатывая испачканное в траве небольшое фланелевое одеяло, и какие у нас были ощущения от этого непреднамеренного стриптиза. Жаль, что мы больше потом такого не разу не повторяли, предпочитая «природе» цивильные отели, мою съемную квартиру или экзотическую для подобных вещей атмосферу библиотечного зала. Почему-то именно сегодня, в этот вовсе не радостный, хотя и знаковый для меня день, мне захотелось не просто вспомнить былое, а физически очутиться вблизи от тех мест. Хотя, конечно, от трассы до глубин парка еще далеко, сам вид монумента, установленного при входе, у меня по ассоциации вызывает и все остальные воспоминания. И от этого на душе становится значительно теплее, а прилив жизненных сил в паховую область напоминает мне, что я жив, и не стоит зацикливаться на тех трудностях, которые сейчас имеют место.

Внезапно я вспоминаю, что хотел сделать ксерокопию паспорта. Где-то здесь поблизости должна быть точка моих знакомых. Раньше они арендовали двадцать квадратных метров в универмаге на Большевистской, а потом то ли место оказалось непроходным, то ли все площади отжало начальство девушек в хиджабах для торговли мусульманскими причиндалами, – в общем, ребята съехали и обосновались на улице имени выдающегося ученого. Надо бы их навестить. Уже почти два года у них не был.

К счастью, долго искать нужный офис не приходится. Удивительно, но за стойкой сидит та же самая девчонка, с которой – так получалось – я раньше общался больше всего, снимая ксерокопии целыми книгами. Все-таки, что ни говори, в библиотеке главного университета нашего города есть что почитать, если ты интересуешься чем-то, помимо беллетристики. А некоторые книги, издававшиеся последний раз году так в тысяча девятьсот восемьдесят пятом, просто обязательны для изучения и цитирования, если ты хочешь написать монографию и тебе нужны постраничные ссылки на текст ранних источников. Поэтому проще всего отксерить книгу целиком, особенно если она вся достаточно интересна или, по крайней мере, информативна. На этой почве я и познакомился с Ирой, тогда еще первокурсницей Академии Художеств, учившейся там, впрочем, на экономиста, а не какого-нибудь искусствоведа. Эта сухощавая пигалица с холодными рыбьими глазами чуть навыкате и низким, основательно прокуренным голосом в свои семнадцать уже имела вид прожженной б…ди, оценивающей окружающих исключительно в координатах «бабло есть – бабла нет». Мне было даже странно наблюдать ее здесь, ибо, по моим прикидкам, она вполне могла бы зарабатывать деньги и другим способом.

– Здравствуйте, Ира! – галантно раскланиваюсь я.

– Здрассте, – цедит она сквозь зубы.

– Давно не виделись!

– Угу…

– У вас сколько сейчас прогон одного листа стоит?

– Восемьдесят. Вон же написано – тычет она пальцем в приклеенный к стене лист, который я сразу не заметил.

– Ах, да! Ну, вы даете! Два года назад у вас было семьдесят, хотя у всех минимум рубль. А сейчас столько времени прошло, и у вас восемьдесят?

– У нас политика низких цен, – деловито отвечает мне она.

– Вижу! – смеюсь я. («О, если б вы знали, как наши маркетинговые ходы совпадают! У меня тоже была такая политика – до того, как пришел этот урод Бочков…»). – Ну, тогда я с удовольствием вручаю вам вот это… Только те страницы, где есть какие-нибудь отметки…

Я достаю из сумки паспорт и протягиваю их «мамзельке». «В одном экземпляре?» – спрашивает она. Я киваю, и пока эта «бледи» занимается порученным ей делом, разглядываю безжизненное стеклопластиковое пространство вокруг.

– А где ваши коллеги, Ира? Вас же тут минимум трое должно быть.

– Ушли на обед. Сегодня народу вообще нет потому что, – лениво отвечает она.

– Ясно… Как вы сами живете-то? – Я изображаю искреннюю улыбку. – Как ваша учеба продвигается?

– Ничё…

– А как объемы откатов преподавателям? Сильно выросли?

– Угу… – не балует она меня словоохотливостью.

– У вас же два года назад, вы говорили, четверка по истории тысячу четыреста стоила, да?

– Ага…

– Напрямую вроде бы?

– Да… Но он ваще всё спрашивал; слово в слово, как в лекции. Все даты там…

– А сколько сейчас у вас четверки в среднем стоят? Просто ради интереса?

– На шестьсот всё больше стало. В среднем…

«М-да… Живут же люди!… Обидно-то как! Ведь не нефте-химический, не какая-нибудь другая престижная контора, и такие расценки. А тут, блин, тысяча шестьсот пятьдесят за пятерку – уже личное оскорбление!…».

– Понятно. Тяжело, наверное, вам приходится? У вас здесь, я думаю, зарплату не шибко подняли?

– Не-а… А можно спросить – почему вы всё время насчет этого интересуетесь? – вылупляется она на меня своими зенками пираньи.