Сессия: Дневник преподавателя-взяточника

– Ленин, значит, собрал матросов и говорит им: «Так, идёте свергать царя. Те побежали к Зимнему. Навстречу им выходит царь и спрашивает: «Чё надо?». Они ему говорят: «Тебя, батюшка, пришли свергать». Царь спокойно так отвечает: «А на х…й?» Матросы репы чешут: «А действительно – на х…й?» Хоп, обратно побежали. У Ленина спрашивают: «Слушай, мы вот тут к царю пришли; сказали, что свергать его будем, а он нам говорит: «А на х…й?»

Я смотрю в первую очередь на Бочкова, наблюдая за его реакцией, но вижу, что и все остальные слушают меня очень внимательно.

– Ленин такой… – в целях придания красочности своему рассказу я начинаю изображать Ленина, щиплющего бороденку и потом машушего рукой. – «А х…ли?!»

После «А х…ли?!» раздается дружный смех. Я доволен – история удалась.

– Вот еще анекдот, только другой совсем – про секс по-татарски, – говорит «абрек». – Прихожу домой, вижу голую жену в кровати. Снимаю рубашку и брюки – раз. Снимаю носки и майку – два. Выключаю свет и ложусь спать – три. Ураза, бл…дь!

На этот раз хохот, включая и мой собственный, потрясает потолок. Соединение траха и мусульманских праздников в области национального юмора – это что-то новенькое. Если учесть, что никто из наших прагматичных татар в религию всерьез не верит, концовка с уразой звучит просто офигенно смешно. Классный анекдот, надо будет запомнить!

– А это у тебя какой секс изображен, Виталий Владимирович? – спрашивает Бочкова «абрек», показывая на стоящую в левом углу кабинета фотографию. Картинка и впрямь довольно странная. Бочков с распухшим лицом кроваво-красного цвета и закатившимися глазами возлежит в расстегнутом халате на обшитой деревянными рейками скамьи какой-то сауны.

– По-русски, – говорит шеф. – Ну, еще бы: меня тогда девка своими сиськами всего обмассировала. Поэтому я так и выгляжу.

– Лучше таким макаром у нас здесь, чем в каком-нибудь Таиланде, – вставляю реплику я. – Там не девки, а какие-то обезьяны! Самая стрёмная наша… – я чуть было по-пьяни не сбалтываю – «татарка», но вовремя спохватываюсь – …тёлка из деревни – это вполне симпатичная тайка. По крайней мере, у меня от Паттайи именно такие впечатления остались.

– Нет, разные есть, – несогласно вертит головой Бочков. – Вот когда мы ездили с одним друганом туда – нам очень даже ничего повстречались. Что интересно…

Бочков окидывает взглядом присутствующих. По всему видно, что он сейчас хочет поработать на публику.

– …Я у одной, которая была самой первой, спросил: «Ты ничего против не имеешь, если мы тебя вдвоем отдерем?» Она говорит: «Без проблем, я еще и подруг своих приведу». Я тогда спрашиваю: «А мама твоя выясняет у тебя, встречаешься ли ты вот так с иностранцами?» Она мне знаете, чё отвечает? «Нет, меня мама только спрашивает: ты покушала?»

Длинноносый хохочет вслед за Бочковым. Мы с Трофимовым и на редкость молчаливым «Сан Санычем» улыбаемся.

– Представляете?! – давится от собственного рассказа шеф. – «Ты покушала?». Ну, правильно: кормят, е…ут – чё еще надо?!

Я решаю дополнить обрисованную Бочковым картину:

– Да у нас сейчас ситуация мало чем отличается от Таиланда. Я вот когда рассказываю на лекциях про систему единого налога на вмененный доход, говорю, что есть в ней один коэффициент, который определяется на местном уровне. У нас в Волго-Камске, ребята, он для рекламы зависит от номера зоны – не путать с исправительно-трудовыми учреждениями. А зона номер два – это территория, находящаяся в пределах улиц Аломатского, Элдашева и Южной трассы, в просторечии – «Южки». Как только я скажу – «Южки», все начинают гоготать, особенно девчонки.

– Ну, конечно, – лыбится Бочков, – они же там всё знают: места, расценки…

– Но самый прикол был, когда мы с тобой, Виталий Владимирович, в Бразилию на карнавал летали… – намечает интригующее развитие сексуальной темы абрек.

Услышав сочетание слов «Бразилия» и «карнавал», моя рука, уже почти доставившая бутерброд с красной икрой по назначению, на несколько секунд зависает в воздухе, а я непроизвольно прерываю воспоминания длинноносого:

– Вы летали туда, Виталий Владимирович? Как я вам завидую: одна только базовая стоимость – десять тысяч долларов…

– …Тогда еще четыре тысячи было, – отвечает мне Бочков.

– В общем, – продолжает абрек, посматривая теперь не столько на своего делового партнера, сколько на нас с Трофимовым, – пошли мы на площадь вечером. Подбегают к нам девчонки такие – рост минимум метр семьдесят, сиськи из бюстгалтеров как мячи выскакивают. Начинают тереться о нас, хоровод вокруг водить, щипать за все места. Мы ржём, они ржут. Потом как налетели, так и убежали – только ляжки в темноте засверкали. В итоге прихожу я в номер – бумажника нет.

– А вас не предупреждали, что там такие вещи практикуются? – изрядно захмелев от пятого бокала, задаю не самый удачный вопрос я.

– Да предупреждали! – машет рукой Бочков.