Сестра

А в Залучинскую церковь Софья вообще попала чисто случайно. Ехала с турбазы, проколола колесо неподалеку и кое-как доползла до села. Местный очаг культуры, то есть пивнушку, она искать не стала, церковь была ближе, и там наверняка нашлось бы хоть два-три мужика. На религиозную ориентацию Софья внимания обращать не собиралась, умели бы колеса менять…

Церковь казалась слишком большой для Залучинска, таких и в городе не было. С высоким сводчатым потолком, рассчитанная человек на триста, со старыми иконами и неожиданно свежим воздухом. Софья привыкла к тому, что в церквях не продохнешь, а тут ладан скорее оттенял прохладу и запах старых камней…

В церкви был всего один человек – лет тридцати – тридцати пяти, вполне светский, в джинсах и старой рубашке, он протирал тряпочкой что-то блестящее и тихо напевал себе под нос. Софья вполне вежливо поинтересовалась, не найдется ли героя, способного поменять колесо у машины. Мужчина предложил посмотреть.

Колесо он поменял, а попутно они разговорились. Оказалось, что это местный батюшка. Ему, кстати, и удалось примирить Софью с верой в Христа, хотя за некоторые высказывания его бы точно попы из своих рядов поперли да еще и ногами бы побили. Он, например, считал, что надо не молиться каждый день, а жить согласно заповедям. Что лучше не делать подлостей, чем за них каяться. Что вера вечна, а патриархи преходящи, да и вообще – если пара подлецов и затесалась, так не все же плохи? Ну и прочее в том же духе.

Вот и оказался заслан в Залучинск с населением из восьми бабок да вечно пьяного тракториста Федьки. А ведь церковь там была уникальная, еще восемнадцатого века… реставрировать бы!

В завещании, впрочем, Софья отказала батюшке определенную сумму с указанием жить на проценты. А то кто их, патриархов, знает…

– Залучинск?

– Прошу вас. – Вместо ответа ей помогли выйти из машины.

Софья выпрямилась, проигнорировав предложенную руку, и вошла в церковь сама. Каблуки звонко простучали по каменному полу.

– Софья, здравствуйте. Мы ждем вас. Петр, за дверь…

Провожатого как ветром сдуло, а Софья принялась рассматривать «хозяев». Их было ровно тринадцать. Слева направо помещались черноволосая женщина с вороной на плече, двое мужчин вполне европейского облика, индус, рыжеволосая красотка, явный японец, два китайца, блондин скандинавского типа, двое мальчишек лет восемнадцати на вид, вроде как европеоиды, один тип с примесью явно индейской крови и один альбинос.

– Пелагея, добрый вечер, – Софья усмехнулась уже в своем стиле. – Скажите, это у вас ворон или ворона? Не гадит? А то у птиц, вроде как, недержание?

Брюнетка подскочила, будто ее шилом в попу ткнули, но ругаться не стала. Судя по сдержанным улыбкам на лицах ее коллег, Софья попала в точку – и начни дама отругиваться, дело затянулось бы надолго.

– Софья Петровна, мы рады, что вы себя хорошо чувствуете, – вмешался один из европейцев.

– Я тоже рада себя чувствовать… живой, – усмехнулась Софья. Сильно она не боялась. Спустя два часа после ее отъезда Сонечка позвонит в милицию – и поднимется шум на всю область.

ВЛАС – градообразующее предприятие, эту компанию по кустам размотают. А она…

Так все равно ж умирать…

– Вам и дальше ничего не грозит, – пожал плечами альбинос. – Вы просто заснете здесь и проснетесь уже там. И будете жить дальше. На самом деле, вам бы еще многие позавидовали – получить новую жизнь, ничего не давая взамен.

– Так-таки и ничего, – усмехнулась Софья. – Давайте посчитаем на пальцах? Я оказываюсь в теле одного из моих далеких предков-Романовых, так?

Кивок альбиноса.

– Буду в нем жить и радоваться жизни. И чье это будет тело?

– Мы сами пока не знаем. На что у нас хватит энергии, то и будет.

– А если ни на что не хватит?

– Скорее всего, вы умрете. А мы определенно погибнем. Так часто бывает, если браться за дело не по своим силам. Эфир ошибок не прощает.

– Эфир?

– Это вам ни к чему.

– А что – к чему?

– Когда вы окажетесь в прошлом… скажите, вы любите свою родину?

– Это не тема для обсуждений.

Софья чуть скривила губы. Представьте себе, она родилась в то время, когда родину было принято любить и ценить. И уважать, и восхищаться, и знать, что она о тебе позаботится. Пусть потом все рухнуло, но то, что было вбито в детстве, оно и осталось. И Софья глубоко в душе знала, что готова на все ради своей страны.

Только вот что она могла сделать?

Против лома не попрешь.

– Лю-убите, – усмехнулась Пелагея. – Вот и решите, что для нее будет лучше. Власть-то у вас будет.

– Власть?

– Романовы всегда были при власти – начиная с Михаила. Думайте, что вы сможете сделать – и делайте. Не оглядывайтесь, все равно просчитать вы ничего не сможете.

– И никаких спецзаданий?