Сестра четырех

ПИСАТЕЛЬ. Самое неприятное, что за последние пятнадцать лет я ведь ничего не написал.

ДОКТОР. Я тут недавно вашу книжку купил. Не читал пока, но купил, – датируется этим годом.

ПИСАТЕЛЬ. Это всё – старое или перелицовки старого. А так, чтобы сесть и что-то всерьез написать, – этого не было уже полтора десятка лет. (Кашляет.) Удивительно, но перед лицом Смерти мне не стыдно в этом признаться.

ДЕПУТАТ. Так какой же вы писатель, если столько лет не пишете? Почему читатели считают вас – как это называется? – властителем дум?

ПИСАТЕЛЬ. Потому что читатели – не читают.

ФУНГИ. По-моему, всё логично: писатели не пишут, читатели не читают. Вот, Доктор купил его книгу – но ведь не читал!

ДОКТОР. Да, не читал. И тоже этого не стесняюсь. Потому что работаю двадцать пять часов в сутки.

СЕСТРА. Не пишут, не читают, не стесняются. Наш разговор принимает исповедальный характер. Что ж, перед смертью уместно исповедоваться.

ФУНГИ. Отличная идея: все на исповедь! Кто первый с признаниями? Писатель уже кое в чем признался.

ДЕПУТАТ. Признаюсь, что на днях проехал на красный свет – и тем самым привлек внимание поста ДПС. Признаюсь также, что часто езжу на красный свет. Обычно мне достаточно предъявить депутатское удостоверение – и меня отпускают. А тут не сработало. Всё дело в том, что у меня обнаружили температуру. Красный свет бы мне, конечно, простили. Но температуру – никогда. «Слышите: никогда!» – так мне сказали на посту ДПС. Я спросил, введен ли температурный режим, и они ответили: «Жесткий: пандемия». Они были очень взволнованы и предложили мне следовать за ними. Я проследовал – и вот, господа, я здесь!

СЕСТРА. Что ж, информация заслуживает внимания, хотя изложена она слишком схематично. Мне кажется, мы должны более тщательно восстановить ход событий. Насытить схему бытием, дать ее, что называется, в 3D. Когда человек уходит, нужно, чтобы после него оставался хотя бы текст. Но текст должен быть хорошим, понимаете? Писатель, ваша помощь здесь будет неоценима.

ДОКТОР. По такому скупому рассказу вы уже ничего не восстановите. Вы выпускаете в море шпроты из банки и уверены, что они поплывут.

СЕСТРА. Но разве не этим занимается литература? И разве иначе мы сможем понять жизнь этих рыб? А главное – запомнить ее. Фунги будет изображать сотрудника ДПС, Депутат – Депутата. Поехали!

ДЕПУТАТ. Мчусь – скорость под двести.

ПИСАТЕЛЬ. Что вы испытываете?

ДЕПУТАТ. Упоение скоростью!

ПИСАТЕЛЬ. Еще!

ДЕПУТАТ. Плевать я хотел на всех сотрудников ДПС!

ПИСАТЕЛЬ. Еще!

ДЕПУТАТ. Я на свете один такой крутой! И даже просто – я на свете один!

СЕСТРА. Вы видите светофор.

ДЕПУТАТ. Я вижу светофор!

ПИСАТЕЛЬ. А мы – не видим! Мы – не видим! Описывайте!

ДЕПУТАТ. Впереди – красный свет. Он растекается по горизонту заревом заката, он занимает собой всё небо!

ПИСАТЕЛЬ. Фунги – вступаете. Соблюдаете спокойствие. Вы таких, как он, на завтрак едите.

ФУНГИ. Ну, разумеется, этот красный свет видели и мы на посту ДПС. Как видели и машину Депутата – и понимали, что по своей воле он не сбросит скорость. В его глазах не было ничего, кроме презрения к правилам дорожного движения. «Он что – больной?» – спросил меня напарник. «Сейчас проверим», – ответил я.

ДЕПУТАТ. Остановив меня, полицейские предложили мне померить температуру. «38 и 6», – сказали они хором. Я показал им депутатское удостоверение, они удостоверились, но один из них сказал: «В таком состоянии вы не можете следовать туда, куда хотели».

ФУНГИ. В таком состоянии вы можете следовать только туда, куда не хотели, а именно – в инфекционную больницу имени Альбера Камю. (Сестре.) У вас термометр при себе?

СЕСТРА. Вы же уже померили температуру Депутату – кому вы хотите мерить еще?

ФУНГИ. Себе. Что-то мне жарко.

Фунги меряет температуру, передает термометр Сестре.

СЕСТРА. Так я и знала – 39 и 5. (Достает из сумки таблетки, приносит стакан с водой.) Выпейте жаропонижающее. Это поможет. Временно. (Депутату.) Вам больше не в чем исповедоваться, Депутат?

ДЕПУТАТ. Нет. Не знаю. Дайте отдышаться.

ДОКТОР. Пусть, в самом деле, отдышится. Затрудненное дыхание – один из клинических признаков коронавируса. А знаете, исповедь понемногу берет за живое. Мне бы тоже – как следует исповедаться.

СЕСТРА. Мы вас слушаем, Доктор.

ДОКТОР. Что ж, начну с того, что я появился на свет в семье медиков. Люди они были небедные, но честные. Пара вела разговоры преимущественно медицинского характера. Скажите, Писатель, я внятно излагаю?

ПИСАТЕЛЬ. Вполне. Разве что – злоупотребляете канцеляритом. (Кашляет.) И еще: сокращайте несущественное – иначе, чтобы вас дослушать, нам не хватит никакой пандемии. Где вы учились?

ДОКТОР. Я окончил мединститут.

ПИСАТЕЛЬ. Значит, вы должны были туда сначала поступить.

ДОКТОР. Я бы туда не поступил. Потому и не поступал. Я его именно что окончил.

ПИСАТЕЛЬ. Хорошо, вы в него не поступали, но каким-то образом вы же туда попали?

ДОКТОР. Я перевелся.

ПИСАТЕЛЬ. Откуда?

ДОКТОР. Из ниоткуда.