Сестра Груня

— Болгарам надо помочь, вот чего, а ты спрашиваешь.

— Так разве я против? Надо помочь, — миролюбиво ответил тот, кто задавал вопрос.

Человек из Орла старался говорить как можно убедительней, чтобы до всех дошёл смысл его слов. Под конец он взволнованно произнёс:

— Время пришло! Поможем братьям-славянам! Пятьсот лет изнывают они под турецким игом и ждут нас сейчас с надеждой. В России звучит клич: «Спасём Болгарию!» И наш народ отзывается делом на этот клич. Одни отправились на войну добровольцами, другие помогают, чем богаты. Славянский комитет призывает и вас, уважаемые и достойные жители села Воздвиженское, помогите Красному Кресту! Помогите болгарским беженцам и детям-сиротам!

Мужик, созывавший народ на сходку, вскочил на большую бочку, чтоб его всем было видно, и крикнул:

— Люди добрые! Не останемся в стороне, поможем и мы!

Послышался одобрительный гул:

— А то как же! Неужто мы на это не способны? Надо помочь!

— Ура! — крикнул кто-то радостно, и его поддержали несколько таких же весёлых голосов.

Площадь перед церковью быстро опустела. Но ненадолго. Вскоре туда вновь потянулись люди, только уже не с пустыми руками, а с пожертвованиями. Несли что кому по силам: домотканые холсты и чисто вымытые рубахи, полотенца, тулупы, рукавицы, шерстяные носки. А один бедняк из бедняков принёс новые лапти — не захотел оставаться в стороне. Чем богаты, тем и рады.

— Зачем они? — удивилась женщина из Орла, которая принимала и записывала пожертвования.

— Может, наш солдатик из деревенских захочет их надеть, — не растерялся бедняк. И настойчиво потребовал: — Нет, ты уж возьми, уважь. Или наша копейка щербата?

Едва отговорили его. Он пожимал плечами: чем, мол, не угодил, новые лапти, хорошие.

Груня вздохнула, самой ей нечем помочь Красному Кресту. А ничего б не пожалела, лишь бы люди не страдали. Стать бы поскорей сестрой милосердия, тогда и от неё будет помощь.

Покидая Воздвиженское, она думала: «И тут живут отзывчивые люди, разом все откликнулись. Кто чем рад помочь. — И вздохнула: — Мне-то всё идти да идти, далеко ещё до Москвы, конца-краю не видно. Но всё равно дойду, раз уж мне такое испытание. Дойду», — убеждала она себя.

И стала вновь отмерять вёрсты. С надеждой и верой в свои силы.

ЧУЖАЯ БЕДА

Груня шла от деревни к деревне, от города к городу, и душа её наполнялась любовью к земле и людям. Всё растёт кругом, цветёт, обещает знатный урожай. Всё есть для жизни. Реки обильны — вода в них прозрачная, леса богаты зверем и птицей, дороги не пустынны. То один человек встретится, то другой. Хоть незнакомый, а возьмёт и заговорит, слово скажет приветное, от этого силы прибывают.

Идёт она по Руси, как по родной деревне. В чью бы хату ни постучалась, к самому бедняку, а всё равно накормят, напоят, ночевать пустят. И проводят почётно. Такой обычай на Руси с давних времён.

Груня не отказывалась от еды и не отказывалась от милостыни, которую ей подавали сердобольные люди в дорогу. Видела, не последнее отрывают, есть хлебушек на столе. Так было и в самом начале её пути, и в Орловской губернии. Теперь Груня приближалась к Туле, до неё оставалось вёрст десять.

На реке Тулице среди курганов стояло небольшое село Терехово. Она постучалась в крайнюю избу. На порог вышла женщина средних лет, в чёрном городском платье. Лицо бледное, печальное, седые пряди в тёмно-каштановых волосах.

— Пустите переночевать, — попросила Груня.

— Проходи, — пригласила тихим голосом женщина.

В комнате было четверо ребятишек, непривычно тихих.

— Ваня, разводи самовар, — велела женщина мальчику постарше.

Тот послушно вынес во двор самовар, налил воды, насыпал угольков и набросал сверху шишек.

Кипящий самовар хозяйка сама внесла в дом, поставила на стол, застеленный чистой белой скатёркой, и пригласила Груню пить чай. Ребятишки тоже сели за стол. Все получили по маленькому кусочку сахара и хлеба. Груня тоже, одинаковую со всеми порцию. Пили молча.

«Бедность-то какая, — подумала Груня. — Хлеба по крошечку, не хватит червячка заморить, и тот с лебедой. Точно такой у нас в Матрёновке пекли в неурожайный год после засухи».

— А ты, тётушка… — начала разговор Груня и спросила: — Как звать тебя?

— Александра Максимовна, — ответила женщина.

— Видно, ты, Александра Максимовна, — продолжала Груня, — случайно оказалась здесь. Ты же городская.

— Не совсем случайно, — вздохнув, проговорила женщина. — Здесь мой муж учительствовал. Недавно умер. А сами мы родом из Тулы…

— Мама! — перебила разговор девочка. — Дай ещё кусочек хлебца.

Старший мальчик одёрнул её:

— Где мама возьмёт? Забыла!

Груня даже вздрогнула от таких слов, сразу есть расхотелось. Она вытащила из котомки краюшку хлеба, что ей дали в дороге, и разделила всем поровну.

— Как же дальше жить собираетесь, коль хлеба нет? — с тревогой спросила она Александру Максимовну.